|
Хотите верьте, хотите не верьте этой истории, милая Марья Потапьевна, но вы видите пред собою не только очевидца, но и участника ее. Конец. Я кончил, но, к удивлению, история моя не произвела никакого эффекта. Очевидно, я адресовался с нею не туда, куда следует. «Калегварды» переглядывались. Марья Потапьевна как-то вяло проговорила: – Я думала, что вы смешное что-нибудь расскажете, а вы, напротив, печальное… А Осип Иваныч сказал: – Слышал я что-то; один купец у нас сказывал, что с ним под Корчевой на постоялом такое же дело приключилось… Затем все вдруг зевнули. – А что, господа «калегварды»! в столовой закуска-то зачем же нибудь да поставлена! Ходим! – провозгласил Осип Иваныч. Действительно, это был самый лучший и, по-видимому, даже давно желанный исход из затруднения, в котором неожиданно очутилась веселая компания. Оружие загремело, стулья задвигались, и мы все, вслед за поднявшеюся Марьей Потапьевной, направились в столовую. В столовой всем стало как-то поваднее. «Калегварды» выпили по две рюмки водки и затем, по мере закусывания, поглощали соответствующее количество хересу и других напитков. Разговор сделался шумным; предметом его служила Жюдик. Некоторые хвалили; один «калегвард» даже стал в позу и спел «la Chatouilleuse»*[31]. Другие, напротив того, порицали, находя, что Жюдик слишком добродетельна и что, например, Шнейдерша… – Черт ли мне в ее добродетели! – восклицал один из порицателей, – если я на добродетель хочу любоваться, я, конечно, в Буфф не пойду! – Ты не понимаешь, душа моя! – возражал один из хвалителей, – это только так кажется, что она добродетельна, а в сущности – c’est une coquine accomplie![32] Вслушайся, например, как она поет: ????Assez! ????Finissez! Monsieur! vous me faites mal![33] – ведь она произносит это, как будто она совсем-совсем невинная, а вглядись-ка в нее поближе… – Elle est tellement innocente Qu’elle ne comprend presque rien![34] – запел штатский «калегвард». – То-то вот и есть! – подхватил панегирист Жюдик, – «qu’elle ne comprend presque rien!» – это очень тонко, душа моя! – Оченно хорошо она это представляет, – подтвердила и Марья Потапьевна. – Хорошо-то хорошо, – подался порицатель, – а все-таки… Помните, Шнейдер в «Dites-lui»[35] вот это… масло! Нет, воля твоя! мне в «Буфф» добродетели не нужно! Добродетель – я ее уважаю, это опора, это, так сказать, основание… je n’ai rien ? dire contra cela![36] Но в «Буфф»… — 120 —
|