Сочинения

Примите и пр.

Амбургеру А. К., 18 июля – 7 августа 1828*

(Перевод с французского)

Тифлис. 18 июля 1828.

Любезный Амбургер. Я сам еще не знаю, какого рода служебные обязанности я на вас возложу: по всему, что я слышу, ваши дела идут как нельзя лучше, о чем я уже сообщил в министерство: «Боюсь безвременным предписанием помешать его действиям, по всем дошедшим до меня слухам, весьма успешным и соразмерным его испытанным способностям и усердию»1.– Не найдя в канцелярии генерала2 никаких предыдущих бумаг, касающихся наших последних сношений с Тавризом и Тегераном, я поспешил отправиться за ними в Карс. Но представьте мою неудачу. Мне доставили лошадей, которые не шли, что вынудило меня вернуться назад с третьей отсюда почтовой станции. И вот я вновь укладываю свои чемоданы, чтобы их навьючить на лошадей, – в ожидании верительных грамот, подписанных императором у Сатунова на Дунае, а также верительного письма для вас, которое было послано мне сюда. Я поручил теперь их перевести, и по приезде своем в Персию я отправлю ноту шахскому министерству о признании вас генеральным консулом на всем протяжении его государства. Жалованье ваше и вашего секретаря Иванова находится у меня. Что касается последнего, то убедите его от моего имени устроить так, чтобы вы были им довольны. Это для него единственный путь преуспевать по службе. Если я вам сейчас не посылаю денег, то это потому, что у меня нет никакой уверенности в том, что они безошибочно дойдут к вам.

Ахалкалаки, 25 июля.

Я приехал сюда после бесконечных объездов, ибо всякое сообщение с Карсом было прервано, и главнокомандующий в это время двинулся к Ахалкалакам, которые и взял приступом, форт Гартвис тоже был взят третьего дня. Мы захватили множество пушек, знамен и пленных. Я говорил с Мирзой-Джафаром, его полномочия подтверждены, но у него их недостаточно для того, чтобы принять ратифицированный договор с нашей стороны. И даже есть разница в редакции копии трактата, которой он снабжен. Но я посоветовал графу пренебречь этой стороной дела. Гораздо же более существенным является то обстоятельство, что Аббасом-Мирзой не передано его делегату Мирзе-Джафару полномочий, равными которым снабжены наши уполномоченные. Я сам привезу наш ратифицированный трактат Аббасу-Мирзе. В ожидании этого его уполномоченный сообщил мне редакцию своей копии трактата.

Тифлис, 7 августа.

Вы не поверите, какая путаница вышла с моими делами. Я сижу здесь и ничего не делаю. Мои вещи, без которых я не могу обойтись в дороге, были направлены дурными распоряжениями комиссионеров в Астрахань; другие остались в Георгиевске, куда я уже послал летучку. Это прямо разорение, так как я плачу за все вдвое. Дружески поздравьте меня. Я жених, но вернусь за женой не ранее зимы. Если она вполовину любит меня, как я ее, то, конечно, она сделает меня счастливым. При свидании я расскажу вам, как все это произошло. Фелькерзам мне сообщил, что вы недовольны вашим назначением. Но почему же? Если это из-за маленького жалованья, то я уже поставил это на вид графу, и он все нам устроит. Я в этом деле исходил из соображения, что, составляя независимое от него ведомство, я все же должен обратиться к нему, потому что вы действовали под его управлением и он был временно вашим начальником. Если вы недовольны значением вашего места, то вы неправы, так как оно очень влиятельное, и вы, конечно, поймете, любезный друг, что не мне вас разочаровывать в недостатках службы, и это было бы неблаговидно с моей стороны, на что, само собой разумеется, я не способен. Вы уже поверенный в делах ipso facto, и так будет всегда. Работайте и верьте, что я оценю это более, как если бы это касалось моей собственной репутации, которой я, впрочем, не придаю значения в дипломатии. Только случай заставил меня вступить на этот путь.