Сочинения

Разведай у Петерса , моего портного, и Жандра попроси, что он пятый месяц не шлет мне платье, получивши деньги 600 р. от матушки. Скажи ему по-французски, что он свинья. – 1-я глава твоей «Сиротки» так с натуры списана, что (прости, душа моя) невольно подумаешь, что ты сам когда-нибудь валялся с кудлашкой.5 Тьфу, пропасть! как это смешно, и жалко, и справедливо. Я несколько раз заставал моего Александра,6 когда он это читал вслух своим приятелям. – Многие просят, чтобы ты непременно продолжал и окончил эту повесть.

L?nchen meiner liebensw?rdiger Freundinn und Tante7 meinen besten Gruss.[119]

Прощай, кланяйся друзьям и помни о добром приятеле, который тебя душевно любит.

А. Г.

Мазаровичу С. И., 8 мая 1827*

(Перевод с французского)

8 мая 1827. <Тифлис.>

Господину статскому советнику Мазаровичу.

Дорогой Мазарович, какую дополнительную статью вы составили по-персидски в пользу наших купцов? Если у вас есть черновик, прошу вас одолжить мне его, и поверьте, что если статья эта, как я не сомневаюсь, поддерживает интересы нашей коммерции, то главнокомандующий сумеет ее оценить и в свое время представить на одобрение императорского министерства, указав на то, что вы ее автор.

Если у вас есть французская или русская копия Гюлистанского договора, то вы очень обяжете меня, предоставив ее мне. Я уже запаковал и отправил все свои бумаги в Шулаверы; оказывается, что в настоящий момент мне необходим договор, вы же можете его всегда достать в Петербурге в скольких захотите экземплярах.

Главнокомандующий1 приказал мне предупредить вас, чтобы вы запаслись в его канцелярии подорожной по казенной надобности.

Примите уверенность в моем уважении.

А. Грибоедов.

8 мая. Воскресенье.

Мазаровичу С. И., 4 апреля – 12 мая 1827*

<4 апреля – 12 мая 1827. Тифлис.>

Дорогой Мазарович.

Ваши заметки о Персии изобилуют оригинальными наблюдениями. Жаль, что это только, так сказать, эскиз. Во всяком случае, то, о чем вы там упоминаете, вызывает во мне большое желание услышать от вас более пространное изложение на эту тему в первый же раз, как только мы с вами увидимся. В ожидании сделайте мне удовольствие: пришлите атлас Мариера. Я продержу его у себя не более двух дней.

Ваш Грибоедов.

Ахвердовой П. Н., 28 июня 1827*

(Перевод с французского)

28 июня 1827, перед рассветом.

Нахичевань.

Любезнейшая и почтеннейшая Прасковья Николаевна. Я провожу бессонную ночь, ожидал, пока перепишут мои служебные бумаги после чего я должен разбудить генерала1, чтобы он их подписал. Неправда ли, все это очень весело для человека, который дорожит своей независимостью? Скажите мне, как покончить со всеми этими дрязгами? На несчастье еще можно подумать, что неприятеля точно подкупили, чтобы он как можно меньше нас тревожил. До сих пор один-единственный раз позабавился, побеспокоив арьергард Эристова. Господи боже, ну и генералы тут у нас! Можно подумать, что они нарочно созданы для того чтобы все больше и больше укреплять во мне отвращение, которое питаю я к чинам и высоким званиям. Муравьев сегодня утром ходил в рекогносцировку крепости Аббас-Абад. Я был слишком занят, чтобы следом за ним сесть в седло. Но так как я из всей компании лучше всех устроен в отношении помещения, и из окон моих великолепно можно обозревать всю местность, я часто поднимал голову от своих бумаг, чтобы, направить подзорную трубу в то место, где происходило дело. Я видел, как неприятельская кавалерия скакала во всех направлениях и переправлялась через Аракс, чтобы отрезать Муравьева и две сотни его казаков. Он удачно выбрался из этого дела, никакой серьезной схватки не произошло, и он к нам вернулся цел и невредим, хотя и не успев ничего разведать из того, что хотел видеть. Главнокомандующий к нему имеет большое уважение и доверие, но какой-то бес тут мешается, и у них часто происходят серьезные ссоры, один кричит, другой дуется, а я тут нахожусь, чтобы играть глупейшую роль примирителя, не получая ни малейшей благодарности ни от кого. Это между нами. Скажите хоть вы мне спасибо за вашего зятя2. Впрочем, я вам не ручаюсь, что в один прекрасный день они не рассорятся навсегда, и это меня иногда приводит в меланхолию. Не говорите ему об этом ничего в ваших письмах и не рассказывайте об этом даже его супруге. Действительно, генерал иногда бывает очень несговорчив, а характер вашего зятя тоже нельзя назвать уживчивым.