|
Не научен – грешит перед партером, Проказит до сих пор: Что видит и что слышит, Он обо всем исправно вздор И говорит и пишет. Вот Богатонов3 вам – особенно он мил, Богат чужим добром – все крадет, что находит, С Транжирина кафтан стащил Да в нем и ходит. А светский тон Не только он – И вся его беседа Переняли? у Буйного Соседа5. Что вы? Неужто по домам? Уж надоело вам? И кстати ль? Вот Моськин – Наблюдатель6; Вот С<ын> О<течества>6, с ним вечный состязатель, Один напишет вздор, Другой на то разбор, А разобрать труднее, Кто из двоих глупее?.. Что вы смеетесь, господа? Писцу насмешка не беда. Он знает многое смешное за собою, Да уж давно махнул рукою, Махнул пером, отдал сыграть, А вы, пожалуй, рассуждайте, Махнул пером, отдал в печать, А вы читайте. 16 октября 1817 Кальянчи*Путешественник в Персии встречает прекрасного отрока, который подает ему кальян1. Странник спрашивает, кто он, откуда. Отрок рассказывает ему свои похождения, объясняет, что он грузин, некогда житель Кахетии. В каком раю ты, стройный, насажден? Какую влагу пил? Какой весной обвеян? Эйзедом2 ли ты светлым порожден, Иль благодатным Джиннием взлелеян? Когда, заботам вверенный твоим, Приносишь ты сосуд водовмещальный И сквозь него проводишь легкий дым,– Воздушной пеною темнеет ток кристальный И ропотом манит к забвенью, как ручья Гремучего поток в зеленой чаще! Чинара трость творит жасминной длань твоя И сахарныя трости слаще, Когда палимого Ширазского листа3 Глотают чрез нее мглу алые уста, Густеет воздух, напоенный Алоэ запахом и амброй драгоценной! Когда ж чарующей наружностью своей Собрание ты освети?шь людей,– Во всех любовь!.. Дерви?ш4 отбросил четки, Примрачный вид на радость обменил: Не ты ли в нем возжег огонь потухших сил? Не от твоей ли от походки Его распрямлены морщины на лице И заиграла жизнь на бывшем мертвеце? Властитель твой – он стал лишь самозванцем. Он уловлён стыдливости румянцем, И ку?дрей кольцами, по высоте рамен Влекущихся, связавших душу в плен, И гру?ди нежной белизною, И жилок, шелком свитых, бирюзою, Твоими взглядами, под свесом темных вежд, Движеньем уст твоих невинным, миловидным, Твоей, не скрытою покровами одежд, Джейрана легкостью и станом пальмовидным. В каком раю ты, стройный, насажден? Эдема ль влагу пил, дыханьем роз обвеян? Скажи: или от Пери ты рожден, Иль благодатным Джиннием взлелеян? «На Иоры5 берегах, В дальних я рожден пределах, Где горит огонь в сердцах, Тверже скал окаменелых; Рос – едва не из пелен, — 161 —
|