|
Я посмотрел по направлению руки бабушки и, увидев сюртук St.-J?r?me’a, отвернулся и не трогался с места, снова начиная ощущать замирание сердца. – Что же? вы не слышите разве, что я вам говорю? Я дрожал всем телом, но не трогался с места. – Коко! – сказала бабушка, должно быть, заметив внутренние страдания, которые я испытывал. – Коко, – сказала она уже не столько повелительным, сколько нежным голосом, – ты ли это? – Бабушка! я не буду просить у него прощения ни за что… – сказал я, вдруг останавливаясь, чувствуя, что не в состоянии буду удержать слез, давивших меня, ежели скажу еще одно слово. – Я приказываю тебе, я прошу тебя. Что же ты? – Я… я… не… хочу… я не могу, – проговорил я, и сдержанные рыдания, накопившиеся в моей груди, вдруг опрокинули преграду, удерживавшую их, и разразились отчаянным потоком. – C’est ainsi que vous ob?issez ? votre second m?re, c’est ainsi que vous reconnaissez ses bont?s[80],– сказал St.-J?r?me трагическим голосом, – ? genoux![81] – Боже мой, ежели бы она видела это! – сказала бабушка, отворачиваясь от меня и отирая показавшиеся слезы. – Ежели бы она видела… все к лучшему. Да, она не перенесла бы этого горя, не перенесла бы. И бабушка плакала все сильней и сильней. Я плакал тоже, но и не думал просить прощения. – Tranquillisez vous au nom du ciel, madame la comtesse[82],– говорил St.-J?r?me. Но бабушка уже не слушала его, она закрыла лицо руками, и рыдания ее скоро перешли в икоту и истерику. В комнату с испуганными лицами вбежали Мими и Гаша, запахло какими-то спиртами, и по всему дому вдруг поднялись беготня и шептанье. – Любуйтесь на ваше дело, – сказал St.-J?r?me, уводя меня на верх. «Боже мой, что я наделал! Какой я ужасный преступник!» Только что St.-J?r?me, сказав мне, чтобы я шел в свою комнату, спустился вниз, – я, не отдавая себе отчета в том, что я делаю, побежал по большой лестнице, ведущей на улицу. Хотел ли я убежать совсем из дома или утопиться, не помню; знаю только, что, закрыв лицо руками, чтобы не видать никого, я бежал все дальше и дальше по лестнице. – Ты куда? – спросил меня вдруг знакомый голос. – Тебя-то мне и нужно, голубчик. Я хотел было пробежать мимо, но папа схватил меня за руку и строго сказал: – Пойдем-ка со мной, любезный! Как ты смел трогать портфель в моем кабинете, – сказал он, вводя меня за собой в маленькую диванную. – А? что ж ты молчишь? а? – прибавил он, взяв меня за ухо. — 102 —
|