|
Как и при оценке других произведений Чехова этого периода, журнальные обозреватели единодушно говорили о растянутости сюжета рассказа. Признавая «глубокий талант в авторе», А. И. Введенский писал, однако, о «бесконечной веренице» подробностей, вредящих «художественной целостности» («Русские ведомости», 1888, № 333, 3 декабря). Н. Ладожский (В. К. Петерсен) считал, что рассказ «длинноват и скучноват» («Критические наброски». – «Санкт-Петербургские ведомости», 1888, № 326, 25 ноября); Читатель (В. В. Кузьмин) полагал, что «талантливый рассказ Чехова ничего бы не потерял, если бы автор чуточку посократил его» («Новости дня», 1888, № 1944, 2 декабря). Подобные мнения о рассказе высказывались и позднее. В книге К. Ф. Головина «Русский роман и русское общество» рассказ «Именины» служил примером неумения Чехова дать целостную картину жизни (см. примечания к рассказу «Огни»*). Головин утверждал, что произведениям Чехова свойственно «отсутствие гармонии между фактами жизни и ощущениями людей…». «Кричащий диссонанс» (появление на свет нового человека и пошлые разговоры) «придуман автором без всякой внутренней связи между характерами действующих лиц и событиями дня именин. И нужна была г. Чехову как раз такая случайность, чтобы семейный праздник и появление на свет ребенка непременно совпали в один и тот же день и вдобавок, чтобы все приглашенные оказались нелепейшими и глупейшими людьми» (стр. 457). «Мелкие подробности жизни» подобраны тонко, «а в целом, – делал вывод Головин, – ни жизненной драмы, ни картины быта, ни даже характера не выходит» (там же). Делались попытки сближения художественной манеры Чехова и Толстого. Р. Дистерло в «Неделе» писал, что рассказ создан «совершенно в духе и в стиле графа Толстого». «Здесь жизнь русского интеллигента, помещика и земского деятеля, рассматривается не с точки зрения красоты, а исключительно с точки зрения правды. В изображении автора жизнь эта представляется целиком наполненной ненужною ложью перед собой и людьми. По тону рассказ чрезвычайно напоминает „Смерть Ивана Ильича“. Оба рассказа одинаково вызывают отвращение к изображаемой жизни». Разницу критик видел в «некоторой придуманной искусственности действия у Чехова» в сравнении с «природой и естественностью Толстого» (Р. Д. Современная русская литература. – «Неделя», 1889, № 1, 1 января, стлб. 34). Еще до появления рассказа в собрании сочинений он начал переводиться на иностранные языки. Сохранилось письмо к Чехову от 25 ноября 1897 г. переводчика Вольфгейма Германа из Берлина: «Читаю прелестный рассказ Ваш „Именины“ и хотел бы перевести его на немецкий язык. Осмеливаюсь затем обратиться к Вам с просьбой дать мне позволение» (ГБЛ) . Разрешение Чехова на перевод было получено, что видно из письма Германа от 18 декабря того же года. — 398 —
|