|
Степан Лукич молчит. Он медленно поднимается, подпирает голову кулаком и глядит на гостью сонными, неподвижными глазами. – Муж болен! – продолжает Нелли, сдерживая рыдания. – Ради бога, поедемте… Скорее… как можно скорее! – А? – мычит доктор, дуя на ладонь. – Поедемте! И сию минуту! Иначе… иначе… страшно выговорить… Ради бога! И бледная, измученная Нелли, глотая слезы и задыхаясь, начинает описывать доктору внезапную болезнь мужа и свой невыразимый страх. Страдания ее способны тронуть камень, но доктор глядит на нее, дует себе на ладонь и – ни с места. – Завтра приеду… – бормочет он. – Это невозможно! – пугается Нелли. – Я знаю, у мужа… тиф! Сейчас… сию минуту вы нужны! – Я тово… только что приехал… – бормочет доктор. – Три дня на эпидемию ездил. И утомлен, и сам болен… Абсолютно не могу! Абсолютно! Я… я сам заразился… Вот! И доктор сует к глазам Нелли максимальный термометр. – Температура к сорока идет… Абсолютно не могу! Я… я даже сидеть не в состоянии. Простите: лягу… Доктор ложится. – Но я прошу вас, доктор! – стонет в отчаянии Нелли. – Умоляю! Помогите мне, ради бога. Соберите все ваши силы и поедемте… Я заплачу вам, доктор! – Боже мой… да ведь я уже сказал вам! Ах! Нелли вскакивает и нервно ходит по спальне. Ей хочется объяснить доктору, втолковать… Думается ей, что если бы он знал, как дорог для нее муж и как она несчастна, то забыл бы и утомление и свою болезнь. Но где взять красноречия? – Поезжайте к земскому доктору… – слышит она голос Степана Лукича. – Это невозможно!.. Он живет за двадцать пять верст отсюда, а время дорого. И лошадей не хватит: от нас сюда сорок верст да отсюда к земскому доктору почти столько… Нет, это невозможно! Поедемте, Степан Лукич! Я подвига прошу. Ну, совершите вы подвиг! Сжальтесь! – Чёрт знает что… Тут жар… дурь в голове, а она не понимает. Не могу! Отстаньте. – Но вы обязаны ехать! И не можете вы не ехать! Это эгоизм! Человек для ближнего должен жертвовать жизнью, а вы… вы отказываетесь поехать!.. Я в суд на вас подам! Нелли чувствует, что говорит обидную и незаслуженную ложь, но для спасения мужа она способна забыть и логику, и такт, и сострадание к людям… В ответ на ее угрозу доктор с жадностью выпивает стакан холодной воды. Нелли начинает опять умолять, взывать к состраданию, как самая последняя нищая… Наконец доктор сдается. Он медленно поднимается, отдувается, кряхтит и ищет свой сюртук. – Вот он, сюртук! – помогает ему Нелли. – Позвольте, я его на вас надену… Вот так. Едемте. Я вам заплачу… всю жизнь буду признательна… — 166 —
|