|
Искренно Вас уважающий А. Чехов. На обороте: г. Россоша Воронежск<ой губ.> Владимиру Григорьевичу Черткову для передачи И. И. Горбунову. Чехову Ал. П., 7 сентября 1891*1005. Ал. П. ЧЕХОВУ 7 сентября 1891 г. Москва. 7 сент. Подательница сего К. А. Каратыгина просит взаймы 150 руб. Так как у меня денег нет, то дай ты(?). А если и у тебя нет, то, будь добр, сходи в книжный магазин и справься там, не приходится ли мне получить за книги хотя что-нибудь. Быть может, скопилось немножко. Если да, то возьми и вручи*. Твой А. Чехов. Леонид Третьяков умирает от чахотки. На обороте: Александру Павловичу Чехову. Невский, 132, кв. 46. Адрес, кажется, верен. Суворину А. С., 8 сентября 1891*1006. А. С. СУВОРИНУ 8 сентября 1891 г. Москва. 8 сент. Москва, Мл. Дмитровка, д. Фирганг. Я уже переехал в Москву и сижу безвыходно дома. Семья хлопочет о перемене квартиры*, а я молчу, ибо лень повернуться. Чтобы дешевле было, хотят переехать к Девичьему полю. Для моей повести рекомендуемое Вами название «Ложь» не годится*. Оно уместно только там, где идет речь о сознательной лжи. Бессознательная ложь есть не ложь, а ошибка. То, что мы имеем деньги и едим мясо, Толстой называет ложью – это слишком. Вчера меня известили, что Курепин болен безнадежно.* У него рак на шее. Прежде чем умрет, рак съест ему половину головы и замучает невралгиями. Говорят, что жена Курепина писала Вам*. Смерть подбирает людей понемножку. Знает свое дело. Напишите пьесу: старый химик изобрел эликсир бессмертия – 15 капель на прием и будешь жить вечно; но химик разбил стклянку с эликсиром из страха, что будут вечно жить такие стервецы, как он сам и его жена. Толстой отказывает человечеству в бессмертии, но, боже мой, сколько тут личного! Я третьего дня читал его «Послесловие»*. Убейте меня, но это глупее и душнее, чем «Письма к губернаторше»*, которые я презираю. Чёрт бы побрал философию великих мира сего! Все великие мудрецы деспотичны, как генералы, и невежливы и неделикатны, как генералы, потому что уверены в безнаказанности. Диоген плевал в бороды, зная, что ему за это ничего не будет; Толстой ругает докторов мерзавцами* и невежничает с великими вопросами, потому что он тот же Диоген, которого в участок не поведешь и в газетах не выругаешь. Итак, к чёрту философию великих мира сего! Она вся, со всеми юродивыми послесловиями и письмами к губернаторше, не стоит одной кобылки из «Холстомера». Поклонитесь товарищу по гимназии Алексею Петровичу* и пожелайте ему хорошего здоровья, игривого настроения и обольстительных снов. Желаю, чтобы ему приснилась голая испанка с гитарой. — 161 —
|