|
382. П. М. СВОБОДИНУ 29 или 30 сентября 1889 г. Москва. П. М. Свободин ответил 1 октября 1889 г.: «…отвечаю на Ваше письмо, в котором Вы пишете, что к 15-20-му октября вышлете мне два экз. „Лешего“. Наконец-то! <…> Милый друг, ведь я знал, я чувствовал, что у Вас дело стоит только за тем, чтобы сесть и написать то, что у Вас уже созрело и закончилось в голове, иначе ведь я и не позволил бы себе торопить Вас; вспомните, не я ли уговаривал Вас летом не спешить, дать вылежаться вещи и не писать к сроку . Теперь наоборот, умоляю Вас, не ешьте, не пейте, пока не кончите работы! Вы пишете, что встаете в 8 час. утра и пишете. В добрый час! Очень жалею, что послал Вам свое толкование „Лешего“ и теперь, имея очень-очень много возразить Вам на Ваше замечание о характере профессорши, – воздержусь и не скажу ни слова. Кончайте только, ради бога, повторяю, у Вас только за этим дело стоит. Вы спрашиваете, есть ли у меня протекция в цензуре? Всё есть и всё будет сделано в два-три дня <…> О сценичности Вы, пожалуйста, не беспокойтесь и пишите так, как Вам покажется нужным <…> Радуюсь, что Ваша „Скучная история“ так понравилась Плещееву» (Записки ГБЛ , вып. 16. М., 1954, стр. 203–204). 383. П. М. СВОБОДИНУ 1 октября 1889 г. Москва. 2 октября 1889 г. П. М. Свободин писал Чехову: «Сию минуту прочитал Ваше только что поданное письмо <…> Спрашиваете, возьмусь ли переписать второй экз. для цензуры? Возьмусь шелками вышить и бисером, всё, что хотите, только пишите, Antoine! Но Вы меня смутили немножко. Сейчас объясню, чем. Так как я уже успел рассудить, что просьба моя – высылать мне понемногу, что готово – не совсем удобна для Вас, а сегодняшним письмом Вы и сами подтвердили это неудобство, то я, вот уже три дня, решил ехать к Вам в Москву на один день. Сейчас читаю в Вашем письме, что Вы теперь в таком лихорадочном периоде писания, что, как я понимаю, оторвать Вас от дела, развлечь хоть на два, на три часа, пожалуй, что, и не следовало бы? Как быть?.. <…> я думаю, что не испорчу дела, если приеду к Вам; засядем мы вдвоем, я вслух прочитаю три готовых акта, схвачу шапку и, подпаливши стапин[26] Вашего творчества, убегу: пусть Вас взрывает без меня. Несценично – вот одно, что может смутить Вас. Да, милый Вы мой, у самого Шекспира куча несценичностей! <…> Итак, еще раз говорю, что и в цензуре, и в комитете, и с перепискою всё слажу и устрою» (Записки ГБЛ , вып. 16. М., 1954, стр. 204–205). — 364 —
|