|
В решении, как мне быть и что делать, деньги не помогут . Лишняя тысяча рублей не решит вопроса, а сто тысяч – на небе вилами писаны. К тому же, когда у меня бывают деньги (быть может, это от непривычки, не знаю), я становлюсь крайне беспечен и ленив: мне тогда море по колено… Мне нужно одиночество и время. Простите, что я занимаю Ваше внимание своей особой. Сорвалось с пера. Почему-то я теперь не работаю. Спасибо, что помещаете мои статейки*. Ради создателя, не церемоньтесь с ними: сокращайте, удлиняйте, видоизменяйте, бросайте и делайте, что хотите. Даю Вам, как говорит Корш, карт-блянш. Я буду рад, если мои статьи не будут занимать чужого места. Прочтите в «Стоглаве» почтовые правила – об отсылке денежных пакетов. Это Алексей Алексеевич сочиняет такие правила. Его медицинский отдел* ниже всякой критики – можете передать ему это мнение специалиста! Напишите мне, как по-латыни называется глазная болезнь Анны Ивановны. Я Вам напишу, серьезно это или нет. Если ей прописан атропин, то серьезно, хотя не безусловно. А у Насти что? Если думаете вылечиться в Москве от скуки, то напрасно: скучища страшная. Арестовано много литераторов, в том числе и всюду сующийся Гольцев, автор «Девятой симфонии»*. За одного из них хлопочет В. С. Мамышев*, который был сегодня у меня. Поклон всем Вашим. Ваш А. Чехов. У меня в комнате летает комар. Откуда он взялся? Благодарю за глазастые объявления о моих книгах. Киселевой М. В., 2 ноября 1888*516. М. В. КИСЕЛЕВОЙ 2 ноября 1888 г. Москва. 2 ноября. Уважаемая Мария Владимировна! Маша получила от Вас письмо* и вкратце рассказала мне его содержание. Ваше душевное состояние вынуждает меня говорить с Вами серьезно и прямо, и я серьезно, честным словом уверяю Вас, что Сережа совершенно здоров, весел, не кашляет, что он по-прежнему хороший мальчуган, учится недурно и – короче говоря – ни в его здоровье, ни в поведении, ни в образе жизни ничего не замечается такого, что могло бы внушать хотя бы даже маленькие подозрения или опасения. Честное слово – повторяю. Он по-прежнему ходит на голове, ласков, искренен, грустит по Бабкине и жадно ждет санного пути, когда Вы приедете к нам, и Рождества, когда мы приедем к Вам. Я обещаю, что если случится что-нибудь, немедленно, ничего не утаивая, уведомить Вас. Ведь Вы знаете отлично, что я не имею права скрывать от Вас и от Алексея Сергеевича ничего, что может так или иначе угрожать Сергею. Каждое утро, лежа в постели, я слышу, как что-то громоздкое кубарем катится вниз по лестнице и чей-то крик ужаса: это Сережа идет в гимназию, а Ольга провожает его. Каждый полдень я вижу в окно, как он в длинном пальто и с товарным вагоном на спине, улыбающийся и розовый, идет из гимназии. Вижу, как он обедает, как занимается, как шалит, и до сих пор не видел и тени такого, что могло бы заставить меня призадуматься серьезно насчет его здоровья или чего-нибудь другого. — 29 —
|