|
Вы как-то летом писали мне о всеобщей вежливости, которую Вы наблюдали в Тироле. Напишите о ней в газете. Мало Вы писали и о Франции. Шест, который Вы рекомендовали при плавании, вспоминаю я с содроганием. В Ялте меня им чуть не убили. Кланяюсь Вашим. Попросите Жителя не употреблять в фельетонах слово «аппетит»*. Ваш А. Чехов. Лазареву (Грузинскому) А. С., 1 ноября 1889*707. А. С. ЛАЗАРЕВУ (ГРУЗИНСКОМУ) 1 ноября 1889 г. Москва. 1 ноябрь. Добрейший Александр Семенович! Водевиль Ваш получил и моментально прочел*. Написан он прекрасно, но архитектура его несносна. Совсем не сценично. Судите сами. Первый монолог Даши совершенно не нужен, ибо он торчит наростом. Он был бы у места, если бы Вы пожелали сделать из Даши не просто выходную роль и если бы он, монолог, много обещающий для зрителя, имел бы какое-нибудь отношение к содержанию или эффектам пьесы. Нельзя ставить на сцене заряженное ружье, если никто не имеет в виду выстрелить из него*. Нельзя обещать. Пусть Даша молчит совсем – этак лучше. Горшков говорит много, так много, что Кашалотов 1000 раз успел бы отозвать его в сторону и шепнуть: «Замолчи, старая скотина! Жена здесь!» Но он этого не делает… Откуда такая неосторожность? Черта характера? Если да, то надо бы пояснить… Засим жена, если глядеть на нее как на женскую роль, совсем скудна. Она говорит мало, так мало, что Дашу и ее может исполнять немая актриса. Горшков хорош, только в приеме его воспоминаний чувствуется некоторое однообразие… Нужно побольше увлечения и побольше разнообразия. Так, наприм<ер>, об актрисах, за которыми ухаживал Кашалотов, он говорит таким же тоном, как о картах и кутузке, те же переходы, точно арифметическая прогрессия… А мог бы он так говорить: «А какие прежде актрисы были! Взять, к примеру, хоть Лопорелову! Талант, осанка, красота, огонь! Прихожу раз, дай бог память, к тебе в номер – ты тогда с ней жил, – а она роль учит…» И т. д. Тут уж другой прием. Расчетливый человек, давая в пьесе четырех лиц, поступил бы на Вашем месте так: он дал бы одну сильную мужскую роль и одну сильную женскую, а две остальные ввел бы аксессуарно. Сильная мужская у Вас готова – это Горшков. Женскую легко сделать из жены, а мужа и Дашу надо побоку. Я бы так сделал: входит муж и рекомендует жене старого друга, которого встретил в «Ливорно». «Напой его, матушка, кофейком, а я на минутку сбегаю в банк и сейчас вернусь»; остаются на сцене жена и Горшков; последний начинает вспоминать и выбалтывает всё, что нужно; вернувшийся муж застает разбитую посуду и старого друга, спрятавшегося от страха под стол; кончается тем, что Горшков с умилением, с восторгом глядит на разъяренную супругу и говорит: «Из Вас, сударыня, вышла бы сильная трагическая актриса! Вот бы кому Медею играть!» Супруги бранятся, а он говорит страшный монолог из «Лира», якобы под бурю… или что-нибудь вроде… дальше уж не мое дело. — 172 —
|