|
– Батюшка! – обратилась к нему мамаша, заливаясь слезами. – Будьте столь благородны, посеките моего… Сделайте милость! Не выдержал, горе мое! Верите ли, не выдержал! Не могу я наказывать, по слабости моего нездоровья… Посеките его заместо меня, будьте столь благородны и деликатны, Евтихий Кузьмич! Уважьте больную женщину! Купоросов нахмурился и выпустил сквозь ноздри глубочайший вздох. Он подумал, постучал пальцами по столу и, еще раз вздохнув, пошел к Ване. – Вас, так сказать, учат! – начал он. – Образовывают, ход дают, возмутительный молодой человек! Вы почему? Он долго говорил, сказал целую речь. Упомянул о науке, о свете и тьме. – Н-да-с, молодой человек! Кончив речь, он снял с себя ремень и потянул Ваню за руку. – С вами иначе нельзя! – сказал он. Ваня покорно нагнулся и сунул свою голову в его колени. Розовые, торчащие уши его задвигались по новым триковым брюкам с коричневыми лампасами… Ваня не издал ни одного звука. Вечером, на семейном совете, решено было отдать его по торговой части. Закуска*(Приятное воспоминание)Был пасхальный канун. За час до заутрени зашли за мной мои приятели. Они были во фраках и белых галстухах. – Очень кстати, господа, – сказал я. – Вы поможете мне убрать стол… Я человек холостой, бабенции у меня не полагается, а посему… помощь дружеская. Плумбов, давай стол отодвинем! Приятели двинулись к столу, и через какие-нибудь пять минут мой стол уже изображал собой аппетитнейшую картину. Окорок, колбасы, водки, вина, заливной поросенок… Убрав стол, мы взялись за цилиндры: пора! Но не тут-то было… Кто-то позвонил… – Дома? – услышали мы чей-то хриплый голос. – Входи, Илья, не бойся! Вошел Прекрасновкусов. За ним робко шагал маленький, чахлый человечек. У обоих под мышками были портфели… – Тссс… – сказал я приятелям. – Язык за зубами! – Рекомендую! – сказал Прекрасновкусов, указывая на чахлого человечка. – Илья Дробискулов! На днях к нам поступил, к нашему лику причислился… Да ты не конфузься, Илюша! Пора привыкнуть! А мы, знаете ли, шли, шли, взяли да и зашли. Дай, думаю, зайдем, праздничные возьмем, чтоб завтра не беспокоить… Я сунул обоим по синенькой. Дробискулов сконфузился. – Так-с, – продолжал Прекрасновкусов, заглянув себе в кулак. – Вы уж уходите? А не рано ли? Давайте-ка посидим минуту… отдохнем. Садись, Илья, не бойся! Привыкай! Закусок-то сколько, закусок! А? Закусок-то! Мне окорок напоминает один анекдот… — 64 —
|