|
Ян сказал: – А царя, вероятно, причислят к лику мучеников и будут считать святым. Как он мог не бежать, ну, сначала он, может быть, не хотел, а потом – как он мог сам оставаться среди таких негодяев, да еще с дочерьми. Я: Горький ездил спасать Великих князей, да опоздал. Ян: Да, какая обида. Неужели я когда-нибудь его увижу? Я: Ну, а если встретишься? Ян: Где? Я: Ну, в Австралии, например. Ян: Все, что будет в руке, попадет в его голову, предварительно плюну ему. Я: Неужели? Ян: Как простить ему то, что он по немецкой указке довел Россию до таких бедствий, и теперь, до сих пор, остается с большевиками? Нет, этому имени нет, нет и прощения! 7/20 января. […] Дело наше обстоит так, что, может быть, послезавтра нас отправят на Гендре. […] Слухи: взят обратно Ростов и Таганрог. Говорят, что большевики придут со стороны Николаева недели через три. Взята Каховка большевиками. […] Вчера был у нас Ярцев1. […] Он хорошо вчера говорил, что теперь надо ехать за границу, надо увозить из России Россию, и стараться сохранить ее до тех пор, пока можно будет вернуться. Он верит, что добровольческая армия не погибнет, ей нужно только отсидеться, хотя бы даже за границей. […] Есть слух, что Николай Николаевич2 приехал в Ставку. Здесь тысяч сорок или пятьдесят офицеров, а на регистрацию явилось только 130 человек. […] 13/26 января. […] Вчера весь день циркулировал слух, что Деникин убит или застрелился. «Новости» неизвестно почему вчера поместили портрет Деникина и его биографию. Из Ростова приехал Коцинский; он офицер […]. Он был при объявлении эвакуации Ростова. Очень долго власти уверяли всех, что все вполне безопасно. Жизнь текла весело, все пили, спекулировали – «пир во время чумы». Затем, когда объявили, что большевики близко, всех вдруг объяла необыкновенная паника. Магазины стали заколачиваться, товары подешевели необыкновенно, начались грабежи. Двух повесили. Но никто не обращал внимания. Висит себе человек на соседней площади с высунутым языком, да и только. Власти растерялись. В Новороссийск столько навалилось беженцев, что и представить невозможно. Это уже библейские картины. Проявление подлинной Руси […] добровольцы бежали целыми полками, приходили поезда, переполненные и больными, и трупами, и людьми с отмороженными конечностями. Времена по-истине страшные. Людей спасает только отсутствие воображения. На «Херсоне», на котором было до 6000 чел., были картины положительно из Дантовского ада: по ночам в кают-кампании люди, позабывши о всяком стыде, мужчины, женщины, раздевались до гола и искали на себе насекомых. […] В каждом порту вываливали целые партии больных сыпняком и мертвых. На пароходе было несколько смертей и 2 самоубийства. — 176 —
|