|
И только ложась спать, все трое с некоторым удивлением отметили, что они как будто созданы друг для друга. Вот так они и встретились – причудливо, неожиданно и не совсем обычно, с общепринятой точки зрения. Но такова и жизнь – причудливая, полная необычайностей и неожиданностей… Глава 5Издательское предприятиеБольшая пустынная комната, только по окраинам обставленная кое-какой мебелью, дремлет в сумерках. На одной из кроватей еле виден силуэт крепко спящего человека. То, что он крепко спит, чувствуется по его ровному дыханию и неподвижной позе. И если бы к нему наклониться ближе, можно было бы увидеть, что во сне он улыбается. Так спать может только человек с чистой совестью. Это Подходцев. Его неразлучные товарищи по комнате в совместной жизни – Клинков и Громов – должны быть недалеко, потому что эта троица почти никогда не расстается… Действительно, не успели еще сумерки сгуститься в темный весенний вечер, как на лестнице раздались два голоса – бархатный баритон Клинкова и звенящий тенор Громова: – А я тебе говорю, что эта девушка все время смотрела на меня! – Это ничего не доказывает! В паноптикумах публика больше всего рассматривает не красавицу Клеопатру со змеей, а душительницу детей Марианну Скублинскую! Не найдя на это ответа, грузный Клинков сердито запыхтел и первым вошел в общую комнату, захлопнув дверь перед самым носом Громова. – Пусти! – прозвенел Громов, налетая плечом на дверь. – Проси прощенья, – прогудел голос Клинкова изнутри. – Ну ладно. Прости, что я тебя назвал идиотом. – Постой, да ведь ты меня не называл идиотом? – Я подумал, но это все равно. Пусти! Если не пустишь, встану завтра пораньше и зашью рукава в твоем пиджаке. – Ну, иди, черт… С тебя станется. Громов вошел, и тут же оба издали удивленное восклицание: – Чего это он тут набросал на полу? – Какие-то бумажки. Может быть, старые письма его возлюбленных… – Или счета от несчастного портного… – Или повестки от мирового… Клинков поднял одну скомканную бумажку, расправил ее и вскрикнул: – Господи Иисусе! Да ведь это деньги. Пятирублевая бумажка. – И вот! – И вот! Я слепну! Я задыхаюсь! – Да тут их десятки! – Сотни! – Зачем он их разбросал тут? – Я догадываюсь: он хочет нас поразить. – Знаешь, давай сделаем вид, что мы ничего не замечаем. – Идет. Эй, Подходцев! Не стыдно ль спать, когда цвет русской интеллигенции бодрствует?! Вставай! Подходцев проснулся, спустил ноги с кровати, поглядел на бумажки, на спокойные лица товарищей и до глубины души удивился их равнодушию. — 64 —
|