|
Выбор же сюжета объясняется тем, что мы в то время сидели на берегу реки на покосившейся скамейке. Собеседник мой был старый, серый, износившийся человек… Заботы и огорчения безжалостно исковеркали его лицо, избороздив целым десятком крупных морщин лоб, щеки и губы. Разговаривали мы вяло. Улучив минуту молчания, он, с не свойственным ему оживлением, внезапно повернулся ко мне грудью и задал вопрос: – А занимались вы когда-нибудь шантажом? – Не приходилось. Конторщиком был, гравером, писателем, а заняться шантажом – этого не было. – Не подвертывалось случая? – Нет, так просто… А что? – А я пробовал. – Выгодно? – Вот вы послушайте… Вы человек молодой, и вам это может пригодиться… Нынче свет стал совсем иной, все меняется с головокружительной быстротой, чуть ли не с каждым годом, – и кто этого не учитывает, тот дурак. – Неужели? – Уверяю вас. Так вот как… Дело было четырнадцать лет тому назад летом на курорте, где я немного лечился и очень много бездельничал. Шантажом я в то время не занимался, мне и в голову это не приходило. А может быть, просто не подвертывалось случая, вот – как вам. Я открыл рот, желая возразить ему, но он сделал успокоительный жест: – Хорошо, хорошо. Это ваше личное деликатное дело. А со мной случилось вот что: бродя однажды утром по пустынному пляжу, я увидел у самого берега на песке девочку лет восьми-девяти, которая сидела в непринужденной позе и внимательно рассматривала пойманного ею микроскопического краба. В пылу этого занятия простодушное дитя совершенно не обращало внимания на свой костюм. Короткое платье сбилось кверху, обнажило голые ножки, и, когда мой рассеянный невнимательный глаз скользнул по ним, я увидел на левом бедре выше колена родимое пятно. Оно было большое, величиной в полтинник, и резко выделялось коричневым цветом на фоне белой кожи. Я прошел мимо, и – представьте себе, – машинально мысль моя заработала около девочки и этого родимого пятна. Теперь, подумал я, невинное дитя природы не стесняется своей наготы и всякий может увидеть ее родимое пятно, а когда дитя превратится в девушку и жену – об этом пятне убудет знать только муж… И сейчас же явилась другая мысль: «или любовник»… А третья явившаяся мысль была уже самого шантажного свойства: «Человек, который будет знать об этом родимом пятне, может держать обладательницу его всецело в своих руках»… Тут же мысль эта приняла определенные формы, и решил узнать, кто ее родители и будет ли она богата, когда вырастет? Терпение у меня было дьявольское… Цель была на расстоянии двенадцати-пятнадцати лет от меня, но я мог ждать. — 309 —
|