|
Едва ли можно считать совпадением, что богомилы делали то же самое. Начиная с самых ранних упоминаний об этой ереси в X веке их связывали с общественными, экономическими и политическими неурядицами. «Они учат своих последователей не подчиняться их хозяевам», — предупреждал монах Козьма, обличавший богопротивные деяния этой, казалось бы, новой ереси. «Они презирают богатых, ненавидят царей, насмехаются над вышестоящими, укоряют бояр. Они верят, что Бог в ужасе смотрит на тех, кто трудится на благо царя, и советуют крепостным не работать на своих хозяев».[185] Неудивительно, что на основании таких материалов многие историки сочли богомильство «основой… общественного движения, направленного против феодального угнетения».[186] Другие не соглашаются и говорят, что нам следует «остерегаться приписывать слишком большое значение социальному анархизму богомилов и видеть в них славянских коммунистов эпохи Средневековья».[187] С нашей точки зрения, оба аргумента не вполне корректны. Богомилы не были средневековыми коммунистами, поскольку коммунизм является материалистическим мировоззрением и имеет дело только с физическим миром, но точно так же богомильство не являлось основой общественного движения. Свидетельства убеждают нас в том, что богомильское вероучение, как и катаризм, было первым и последним духовным движением, заинтересованным исключительно в освобождении душ. Стремление к этой духовной цели, а не какие-то обычные признаки «общественного движения» неизбежно вело богомилов к революционному поведению в материальном мире. Оно вдохновляло их на критику земных иерархий и целенаправленно создавало мятежные настроения. Такой же феномен «социальной инженерии, сочетавшейся с дуалистической ересью», наблюдался и в других частях Европы. В предыдущей главе мы показали, что катары сами занимались созданием класса профессиональных ремесленников — особенно ткачей и других работников текстильной и бумажной индустрии. Таким образом, просвещение бедняков через развитие ремесленных навыков шло рука об руку с распространением веры. Поэтому нас не удивляет, что итальянские исследователи нашли доказательства существенных связей между катарами и ремеслом изготовления кошельков. Как и ткачество, это занятие служило удобным прикрытием для миссионерской деятельности и позволяло проповедникам катаров путешествовать инкогнито, «производя и продавая свои товары и в то же время заводя еретические связи».[188] Несмотря на то что дуалисты признавались в ненависти к этому миру, такие стратегии показывают, что они без колебаний пользовались вполне мирскими и практичными методами, чтобы обращать в свою веру прихожан официальной христианской церкви. После странствий вместе с итальянскими катарами в начале XIII века некий Иво из Нарбонна сообщил, что они обычно «посылали в Париж способных студентов почти из всей Ломбардии и некоторых городов Тосканы. Там некоторые изучали логику, другие теологию, стремясь укрепиться в своих заблуждениях и ниспровергнуть католическую веру».[189] Такие свидетельства расчетливости и продуманной стратегии не вступают в явное противоречие с духовной целью катаров с учетом того, что они верили в свое участие в борьбе двух противоположных начал за человеческие души, борьбе, которая часто заканчивалась смертью. Если позволить католической церкви навсегда погасить свет катаризма, то души людей тоже навсегда окажутся утраченными. При таких высоких ставках и дьявольской природе врага любые средства, честные или нечестные, с их точки зрения, были оправданными. — 45 —
|