|
Что касается израильтян Исхода, то строгие авторы Пятикнижия не предусмотрели ни сирен, ни Кирки, чтобы сбить их с пути, но мы читаем, что они постоянно жаждали «египетских котлов с мясом»[193]. Если бы они добились своего, то мы могли бы быть уверенными, что они никогда бы не произвели на свет Ветхого Завета. К счастью, Моисей принадлежал к той же школе мысли, что и Кир. * * *«Тунеядцы» [194] Критик мог бы заявить, что примеры, которые мы привели, недостаточно убедительны, что народ, перешедший от тяжелых условий жизни к легким, «испортится», подобно голодному человеку, набивающему себе рот пищей, но те, кто пользовался легкими условиями постоянно, этого, предположительно, могли бы и не сделать. В таком случае мы должны обратиться ко второй из выделенных нами выше ситуаций, в которой народ находится в благоприятной окружающей среде и, насколько это известно, никогда не находился в иной. В данном случае беспокоящий фактор перехода устранен, и мы в состоянии исследовать воздействие благоприятных условий в чистом виде. Здесь можно привести подлинную картину [этих условий, заимствованную из жизни] Ньясаленда[195], как ее увидел полвека назад западный исследователь: «Укрытые в этих бесконечных лесах, подобно птичьим гнездам, в страхе друг перед другом и перед общим врагом — работорговцем, — стоят маленькие туземные деревни. Здесь в своей девственной простоте обитает Первобытный Человек, без одежды, без цивилизации, без знания, без религии — настоящее дитя природы, бездумное, беззаботное и довольное. Этот человек, по-видимому, вполне счастлив. У него практически нет желаний… Африканца часто порицают за лень, но это неправильно. Он не нуждается в работе. Нет причины трудиться, когда вокруг тебя столь щедрая природа. Следовательно, его праздность является, так сказать, столь же неотъемлемой частью его самого, как приплюснутый нос, и столь же мало достойна порицания, как медлительность в черепахе»42. Чарлз Кингсли[196], этот викторианский представитель деятельной жизни, предпочитавший северо-восточный ветер юго-западному, написал небольшой рассказ под названием «История великой и прославленной нации тунеядцев, ушедших из страны Трудолюбия, потому что они хотели целыми днями играть на варгане». Эта нация понесла наказание, выродившись в горилл. Забавно проследить различное отношение, которое проявили к «лотофагам» эллинский поэт и современный западный моралист. У эллинского поэта лотофаги и их Лотосовая земля страшно привлекательны — ловушка дьявола на пути цивилизованного грека. С другой стороны, Кингсли демонстрирует отношение современного британца, рассматривая своих «тунеядцев» со столь высокомерным осуждением, что остается невосприимчивым к их привлекательным чертам. Он считает своим несомненным долгом присоединить их к Британской империи — не для нашего, конечно же, а для их собственного блага — и обеспечивает их брюками и Библиями. — 94 —
|