|
Другое общество, также родственное шумерскому, обнаруживается, согласно египетским документам XV в. до н. э., на родине шумерского общества: Вавилония, где владычество касситов продержалось до XII в. до н. э., Ассирия и Элам. Институты этого новейшего общества на шумерской почве во многих отношениях настолько похожи на институты предшествующего шумерского общества, что возникает сомнение, следует ли его рассматривать в качестве отдельного общества или — в качестве эпилога шумерского. Тем не менее мы оправдаем его за недостаточностью улик и назовем вавилонским обществом. В своей последней фазе, в VII в. до н. э., это общество переживало мучительную столетнюю воину[109], проходившую в самом его сердце, между Вавилонией и военными силами ассирийцев. Вавилонское общество пережило гибель Ассирии на семьдесят лет и в конце концов было поглощено универсальным государством Ахеменидской империи Кира. Эти семьдесят лет включали в себя правление Навуходоносора и «вавилонский плен» иудеев, которым Кир казался посланным небом избавителем[110]. Египетское общество. Это весьма значительное общество возникло в нижней долине Нила в 4-м тысячелетии до н. э., а угасло в V в. христианской эры, просуществовав от начала до конца, по крайней мере, втрое дольше, чем существует западное общество[111]. Это общество не имело ни «родителей», ни потомства. Ни одно из ныне живущих обществ не может считать его своим предком. Тем больше торжество его бессмертия, достигнутого и запечатленного в камне. Возможно, пирамиды, которые уже около пяти тысячелетий являются немыми свидетелями существования своих создателей, в будущем переживут еще сотни тысячелетий. Вполне вероятно, что они могут пережить самого человека и что в мире, где более не будет человеческих умов, способных прочесть их послание, они продолжат свидетельствовать: «Было еще до Авраама». Эти огромные пирамидальные гробницы, тем не менее, являются олицетворением истории египетского общества не только в указанном отношении. Мы говорили, что это общество существовало около четырех тысячелетий, однако половину этого периода египетское общество было не столько организмом живым, сколько организмом умершим, но не погребенным. Более половины египетской истории представляет собою гигантский эпилог. Если мы проследим за этой историей, то обнаружим, что менее четверти ее было периодом роста. Импульс, проявившийся сначала в господстве над особенно грозным природным окружением — в расчистке, осушении и возделывании болотистых джунглей, которые первоначально покрывали нижнюю долину и дельту Нила, не оставляя места для человека, — и впоследствии продемонстрировавший свою возрастающую силу в рано развившейся политической унификации египетского мира в конце так называемого додинастического периода[112], достиг своей вершины в изумительных материальных свершениях четвертой династии[113]. Эта династия достигает своего зенита в характерных достижениях египетского общества — в координации человеческого труда в великих инженерных предприятиях, простирающихся от мелиорации болот до строительства пирамид. Это также зенит и в политическом управлении, и в искусстве. Даже в сфере религии, где мудрость, как общеизвестно, рождается страданием, так называемые «Тексты пирамид» свидетельствуют о том, что эта эпоха видела также формирование, столкновение и первую стадию взаимодействия двух религиозных движений — культа Солнца и культа Осириса[114], достигших своей зрелости уже после того, как египетское общество пришло в упадок. — 47 —
|