|
На все это английский поклонник парламента, несомненно, может справедливо ответить аргументом solvitur ambulando[648]. Теоретически он может признать, что система представительства XIII столетия непригодна для общества XX столетия. Однако он укажет, что теоретически непригодное, по-видимому, работает довольно хорошо. «Мы, англичане, — объяснит он, — настолько совершенно знаем институты, которые создали, что в нашей стране и среди своих мы можем заставить их работать при любых условиях. А вот эти иностранцы, конечно же…» — и он лишь пожмет плечами. Быть может, его уверенность в собственном политическом наследстве будет и далее оправдывать себя, к изумлению «меньших племен вне закона», которые некогда столь нетерпеливо поглотили то, что посчитали за политическую панацею, а затем безжалостно ее извергли после того, как испытали сильное несварение желудка. Однако, кроме того, кажется вполне вероятным, что Англия не перещеголяет свой подвиг XVII столетия, во второй раз явившись создательницей тех новых политических институтов, которых требует новая эпоха. Когда нужно найти что-то новое, для этого есть только два пути, а именно творчество и мимесис. Мимесис не может быть приведен в действие до тех пор, пока некто не совершит творческого акта, которому бы могли подражать его собратья. Кто же будет новым политическим творцом в четвертой главе западной истории, открытой в наше время? Мы не можем различить в настоящее время признаков в пользу какого-либо отдельного кандидата на это место. Но мы можем предсказать с некоторой долей уверенности, что новым политическим творцом не будет ни один из поклонников «матери парламентов». Мы можем завершить это обозрение институциональных идолов, бегло просмотрев идолопоклоннические культы каст, классов и профессий. Здесь мы тоже уже кое с чем сталкивались. Исследуя задержанные цивилизации, мы встречались с двумя обществами данного вида — спартанцами и османами. В этих обществах краеугольным камнем была каста, которая фактически представляла собой корпоративного идола или обожествленного Левиафана. Если отклонение, выражающееся в идолизации касты, способно задержать рост цивилизации, то оно способно также и вызвать ее надлом. Если мы пересмотрим надлом египетского общества с этой точки зрения, то поймем, что «божественная» власть фараона была не единственным идолизированным инкубом, который лег тяжелым грузом на спины египетского крестьянства эпохи Древнего царства. Крестьянам пришлось также нести на себе бремя бюрократии писцов. — 291 —
|