|
Эти решающие повторения мотива ухода-и-возврата в истории Иисуса также имеют свои параллели. Уход в пустыню воспроизводит бегство Моисея в землю Мадиамскую, Преображение на «горе высокой» воспроизводит преображение Моисея на горе Синай, смерть и воскресение божественного существа предвосхищается в эллинских мистериях, грозная фигура, долженствующая появиться и господствовать на сцене в момент катастрофы, которая приведет к концу нынешнего земного порядка, предвосхищена в зороастрийской мифологии фигурой Спасителя, а в иудейской мифологии — фигурами Мессии и «Сына Человеческого». Однако есть одна особенность в христианской мифологии, которая, по-видимому, не имеет прецедента. Это интерпретация грядущего пришествия Спасителя, или Мессии, как будущее возвращение на Землю исторической личности, уже прожившей на Земле как человеческое существо. В этом проблеске интуиции и вечное прошлое мифа о подкидыше, и вечное настоящее земледельческого ритуала преобразованы в историческом порыве человечества достичь конечной цели человеческих стремлений. В понятии Второго Пришествия мотив ухода-и-возврата обретает свой глубочайший духовный смысл. Прозрение, в котором было постигнуто христианское понятие Второго Пришествия, очевидным образом должно было явиться ответом на частный вызов времени и пространства, и критик, делающий ошибку, предполагая, что в вещах нет ничего, что не содержалось бы в их истоках, недооценит эту христианскую доктрину, исходя из того соображения, что она была порождена разочарованием — разочарованием первых христианских общин, осознавших, что их Учитель действительно пришел и ушел без ожидаемого результата. Он был предан смерти, и, насколько можно было видеть, Его смерть оставила Его последователей без надежд на будущее. Если бы они нашли в себе мужество продолжить миссию своего Учителя, то должны были бы испытывать боль от неудачи Его деятельности, проецируя эту деятельность из прошлого в будущее. Они должны были проповедовать, что Он снова грядет в силе и славе. Совершенно верно, что это учение о Втором Пришествии с тех пор было усвоено и другими общинами, пребывавшими в таком же разочарованном или неудовлетворенном состоянии духа. Мифом о Втором Пришествии короля Артура, например, побежденные бритты утешали себя в неудаче исторического Артура предотвратить окончательную победу варварских завоевателей-англов. Мифом о Втором Пришествии императора Фридриха Барбароссы (1152-1190) германцы позднего средневековья утешали себя в неудаче утвердить свое господство над западно-христианским миром. — 208 —
|