Тайная хронология и психофизика русского народа

Глава 5. Прародина. Забытые дороги предков

Источники

Историческая наука, несмотря на всё многообразие методов исследования, всегда тяготела и до сих пор продолжает тяготеть к источникам письменным. Это и понято, но хорошо, если источники легко поддаются расшифровке. Как, например, древнегреческие, римские или финикийские. А если нет? Ведь до сих пор остаются нерасшифрованными письмена этрусков, древних минойцев и письмена мальтийцев. Сюда можно добавить загадочный алфавит древних иберов, жителей низовьев Дуная, Карпат, рунический алфавит трипольцев и т. д. И всё это только в старой доброй Европе. Возникает естественный вывод: письменные источники — не самый надёжный способ передачи информации, на него влияет множество факторов. Прежде всего, та, что язык этносов со временем изменяется, а если этнос исчезает, то исчезает, как правило, и его язык. Следовательно, письменная информация, оставленная потомкам даже на вечном камне или на листе благородного металла, не вечна — об этом хорошо знали древние . Вот почему индийские веды были записаны брахманами только в VI веке до н. э. До этого Ригведа и Пураны передавались из поколения в поколение устно, и так продолжалось не одну тысячу лет. Взять, к примеру, ту же Авесту. После того, как Александр Македонский сжёг в Персиполе первоисточник Зент-Авесты, начертанный рукою самого Заратуштры, священную книгу зорроастрийцы восстановили, но записывать её уже никто не стал. Все 63 тома Авесты добрых две тысячи лет удерживались в памяти жречества. Только в конце XX века были, наконец, записаны две книги, всё остальное учение до сих пор сохраняет память иранских и индийских парсов.

Древние отлично понимали, что как бы ни влияло на язык соплеменников время или различные запреты завоевателей, даже чуждая навязанная извне идеология, легенды и сказания в устной форме, пускай в форме сказок и небылиц, всё равно дойдут до потомков. Главное, чтобы эти потомки располагали «ключами» к пониманию «народных сказок».

Читатель может спросить: а что это за ключи? Пожалуйста, вот один из них: «Сказка — ложь, да в неё намёк, добрым молодцам — урок». Как же понимать эту присказку? Очень просто: «сказка — ложь» — это прикрытие, оно ставится в начале фразы. Психика человека всегда запоминает начальный смысл сказанного и конечный. Так вот, начальный смысл ключа строился всегда для врагов, это своего рода неписанное правило. После него шла другая информация — «да в ней намёк». У пытливого ума сразу возникает вопрос: какой намёк, на что? Дальше больше: «добрым молодцам — урок». Примечательно, что не просто молодцам, а добрым молодцам. Здесь каждое слово имеет глубокий смысл. Добрыми молодцами всегда на Руси называли истинно русских духом людей без каких-либо иноземных привычек и правил, в корне своих. Для своего народа всегда существовали подобные эпитеты: «добрые молодцы, красные девицы, бояре мудрые, князья ласковые и милостивые, купцы честные». Значит, в присказке обращение направлено к исконно русским людям. Фактически это — пароль. А теперь слово «урок», в нём весь смысл. Оно, как положено в сказке, стоит последним. Если «урок», то вопрос касается каких-то знаний. Естественно, слова-прикрытия сразу отметаются, это уже не сказка и не ложь. Ложь не может кому-то давать урок. Ложь — это Кривда, грозный демон, и на Руси его знали. Следовательно, к повествованию надо относиться уже не как к сказке и небылице, а как к зашифрованной истине. Понятно, что эту истину придётся ещё расшифровать, но не это главное. Главное то, что человек столкнулся с истиной, пусть он её и не сможет сразу постичь, не в этом дело. Замечательно то, что она жива и вложена в глубины народной памяти и будет жить очень долго. Кстати, слово «сказка» у древних русов имело совершенно другой смысл. В ложь, как в покрывало, заворачивали «сказку» от цепких глаз византийских и не в меру настырных и продажных церковников. До этого сказы, сказания, сказки не подвергались сомнению, они были частью общей Веды. Веды складывались из сказаний, а сказания из сказов. Слово «сказка» возникло позднее, уже в христианскую эпоху, но для народа оно означало то же самое, что и слово «сказ». Только этот сказ зашифрованный, с ключом для толкования, готовый к трансформации во времени.