|
В 1671 году, прослышав о голоде в Вологде, Ртищев отправил туда обоз с хлебом, а потом и деньги, продав часть своего имущества. Известна история и о том, как он подарил Арзамасу свои земли, в которых город очень нуждался, хотя, по свидетельству современников, мог бы выручить за эти земли немалые деньги. Ртищев, однако, когда ему не хватало средств на благотворительность, просто предпочитал продавать свою одежду и утварь. Впрочем, по дружбе, любя и уважая Ртищева, ему нередко помогали и царь с царицей. И отчета о расходах никогда не требовали – знали, что на себя он не потратит ни одной копейки. Риторический, конечно, вопрос, но все же: где бы российской власти взять таких людей сегодня? Ртищев выкупал русских пленных и даже, предвосхищая появление Красного Креста, оказывал помощь вражеским воинам, вынося с поля боя не только своих, но и чужих раненых, а затем поддерживал иностранных пленных, оказавшихся в России. Не случайно о его доброте ходили легенды, а сразу же после смерти появилась его биография в форме жития, где Ртищеву придан ореол святости. Понимаю, что современному человеку представить себе добро без примесей трудно, почти невозможно, тем не менее случается и такое. Вот что пишет о Ртищеве Василий Ключевский – историк не просто правдивый, но, я бы сказал, иногда даже жесткий, беспощадный к историческим персонажам. Вчитайтесь: Это был один из тех редких и немного странных людей, у которых совсем нет самолюбия. Наперекор природным инстинктам и исконным привычкам людей Ртищев в заповеди Христа любить ближнего, как самого себя, исполнял только первую часть: он и самого себя не любил ради ближнего – совершенно евангельский человек, правая щека которого просто, без хвастовства и расчета, подставлялась ударившему по левой, как будто это было требованием физического закона, а не подвигом смирения. Ртищев не понимал обиды и мести, как иные не знают вкуса в вине и не понимают, как это можно пить такую неприятную вещь. Некто Иван Озеров, некогда облагодетельствованный Ртищевым, потом стал его врагом. Ртищев… пытался утолить его вражду упорным смирением и доброжелательством; он приходил к его жилищу, тихо стучался в дверь, получал отказ и опять приходил. Выведенный из терпения такой настойчивой и досадной кротостью, хозяин впускал его к себе, бранился и кричал на него. Не отвечая на брань, Ртищев молча уходил от него и опять приходил с приветом, как будто ничего не бывало. Так продолжалось до смерти упрямого недруга, которого Ртищев и похоронил, как хоронят добрых друзей. Из всего нравственного запаса, почерпнутого древней Русью из христианства, Ртищев воспитал в себе наиболее трудную и наиболее сродную древнерусскому человеку доблесть – смиренномудрие. — 80 —
|