Перу. С Бобом и Джерри тропой инков

Впрочем, Чоко вполне прилично изъяснялся на испанском и был с нами, надо признать, вежлив. Во всяком случае, жабу, которая тут же появилась из хаоса и попыталась вскочить мне на колени, он решительно шуганул, прекрасно понимая, что ее близость не доставит мне большой радости. Не было и попыток нас напугать. Наверное, Чоко понимал, что и его внешний вид, и обстановка хижины, не говоря уже о человеческих головах, произвели на нас и без того сильное впечатление.

Что касается разговора, то ничего нового по сравнению с тем, что мне передал Боб, я не услышал.

По правде говоря, выбор между двумя вариантами я мысленно сделал, еще не входя в хижину Чоко, пока Боб наставлял меня, как я должен вести себя внутри. С таким типом или его приятелями ни в какую сельву я идти не собирался.

Дипломатично выслушав колдуна, мы обещали подумать, а потом бочком, чтобы не задеть коробок со змеями, и внимательно глядя на пол, чтобы не раздавить жабу, из дома колдуна с облегчением ретировались.

В машине, которая везла нас назад в Икитос, мы долго молчали, пока наконец Боб не произнес:

— Нет уж, пусть лучше будет «зеленая» Марта.

— Золотые слова, — согласился я.

12

Пациента Мигеля пришлось ждать не два дня, а неделю, которую мы с Бобом провели как на иголках.

— Может, он вообще больше не появится: либо умер, либо уже вылечился, — ворчал Боб.

Я еще раз съездил к нашему доктору, но он меня заверил, что индеец обязательно приедет за лекарствами: и раньше бывало, что он задерживался — уйдут на охоту, а там дни бегут быстро.

Наконец индеец пришел. Он действительно производил впечатление хроника, уж больно был тощ и бледен, что, однако, явно не сказывалось на его выносливости. Эти кожа да кости с сухожилиями могли, похоже, шагать без перерыва месяц. Правда, чуть прихрамывая на правую ногу. Это было заметно с первого взгляда.

Но больше всего поражал его рост. Индейцы в Перу все невысокие, а уж местные и вовсе мелкота. На их фоне даже малорослый Боб производил внушительное впечатление. Но этот среди сородичей был каланча, думаю, где-то под метр восемьдесят, не меньше. Да и одет он был не очень-то по индейски — в линялые джинсы и ярко-желтую майку. Как потом выяснилось, согласно племенному преданию, его далеким предком был испанец, отсюда, видимо, и рост, и необычное для индейца имя Пако — по-испански уменьшительное от Франсиско.

Короче, нам в попутчики достался почти сам Орельяна. Позже мы узнали, что индеец умел даже читать и писать, потому что госпожа Марта организовала в племени что-то вроде воскресной школы, а Пако был ее лучшим учеником. Всю неделю в перерывах между своими передачами по радио немка училась у индейцев их обычаям, верованиям и языку, а по воскресеньям преподавала сама. Желающих ходить в ее школу оказалось немного — человек пять, но благодаря этому ученики успешнее усваивали уроки.