|
Но там же можно увидеть и классический каролингский меч эпохи викингов и варягов в руках Святослава, и корчагу X века. На миниатюре, посвящённой убийству Андрея Боголюбского, у него отрублена правая рука, а в тексте – левая. Исследование останков князя показало – миниатюра ближе к истине. Там же отражено участие в убийстве жены князя – про которое текст летописи молчит, но не молчат другие источники. Так вот, на миниатюре, повествующей об убийстве Бориса, святой князь простёр в молитве руки к столбу шатра, на котором висит маленькая иконка с осьмиконечным крестиком (любопытно было б поработать с оригиналом миниатюры – не дорисовка ли?) и… меч. Борис молится на меч, по древнему скифскому обычаю? Георгий Михайлович Филист, автор замечательной книги «История «преступлений» Святополка Окаянного», полагает, что Борис был как раз сторонником прежней религии и союзником Святополка. Но возможно, в саге отразились просто сведения о пристрастии к старой вере киевского государя. Что до Бориса-Борислава, то его облик, канонизированный церковью, даже на уровне внешнего облика далёк от исторического. В источниках при его описании говорится, что князь «ус млад имел», ибо сам был, мол, не в великих летах – а ни про волосы, ни про бороду ни слова не говорят. Оно и понятно, русские князья того времени – и Ярослав (судя по изображению на его печати, найденной в Новгороде), и Святополк (на его монетах), и их отец (на монетах же), как и великий дед их Святослав, брили бороды, оставляя усы, да и волосы сбривали, кроме прядей-чуприн на макушках. Но христианскому праведнику такой облик иметь не пристало – и иконописцы снабдили Бориса византийскими кудрями до плеч и византийской же круглой бородкой… За что был брошен в темницу вместе с женой князь Турова – того самого Турова, в который вплыли по потёкшей кровью Припяти кресты – своим равноапостольным отцом? Не повторил ли он судьбу Владимира Болгарского? И о чём думал, когда верные вышгородцы сбили замки с темницы – и шёпот холопов тлел по тёмным углам перепуганного государева терема, над сочащимся алым ковром? Нужны ли ещё другие причины для объяснения ненависти церкви к этому человеку? Вам, читатель, – возможно. Мне – нет. Но чему поражаюсь – так это хитроумию церковных иерархов. Замолчав язычество Святополка, они хитроумно «повесили» на него как раз преступление, могущее пуще всего отпугнуть язычника – убийство братьев. Желающих разобраться во всех перипетиях той войны отсылаю к труду Филиста – там они, по моему мнению, изложены наиболее убедительно. Для меня же важно одно: распря за киевский престол оказывается эпизодом развязанной отцом братьев гражданской войны за крещение Руси. — 78 —
|