|
Более же всего невозможно спорить с Буровским из-за откровенной раздвоенности его стандартов. Когда «московиты» считают европейские страны «нечистыми» (с. 316–321) – это признак дикости и отсталости Московии, а когда европейцы называют Московию Тартарией, «Тартаром, страной чертей» (с. 121), – это признак дикости и отсталости… Московии. И мне, признаюсь, читатель, решительно не понять, почему нужно скорбно драматизировать судьбу прячущихся в леса от закованных в железо «крестителей» эстонских и латышских язычников (с. 156) и презрительно посмеиваться (с. 292) над язычниками русскими, загнанными в чащобы ровно теми же самыми обстоятельствами? Не для спора с Буровским и не ради в общем-то безразличного пишущему эти строки престижа православной церкви, но просто ради истины обязан возразить. И основанием для возражения являются книги в основном западных авторов – «История языческой Европы» Н. Пеннинка и П. Джонс, «Феномен ужаса в западной культуре» Жака Делюмо, изданный у нас под бульварным заголовком «Ужасы на Западе», знаменитая «Золотая ветвь» Джеймса Фрезера. Одним из признаков тотальной отсталости московской церкви Буровский отчего-то считает то, что «католический мир пережил ожидание конца света в 1000 году… Православные на Руси ожидали конца света в 1492 году – в 7000 году от сотворения мира… Вот вам пример, когда на Руси в 1492 году происходило то же самое, что в Европе в 1000-м. А ведь 1492 год – это время открытия Америки (это-то тут при чём? Ну никак либералу не прожить без своей любимой страны. – Л.П .). Время, предшествующее Реформации» (с. 300–301). Уж и не понять, отчего ожидание конца света есть признак Средневековья и дикости? Может, тогда к таковым следует отнести веру в сам конец света? В Страшный суд? В бога, наконец? Но ведь Буровский, кажется, хочет казаться христианином и даже искренне считает себя таковым (ещё один случай «самоопределения»). Дело, однако же, в фактической стороне вопроса. Умберто Эко, историк средневековой литературы, в своём знаменитом романе «Имя розы» щедро рассыпает по страницам приметы ежедневного ожидания конца света: «И вот наконец подходят антихристовы сроки… Какого зверя? А, Антихриста… Он скоро явится. Тысячелетие исполнилось, и мы ждём зверя». Действие романа происходит в богатом альпийском монастыре XIV века. Роман, пусть и написанный учёным-медиевистом (то есть знатоком Средневековья), остаётся романом. Обратимся к научным данным. Вот что пишет Ж. Делюмо: «Исторические исследования опровергают легенду об ужасах однотысячного года, которая была основана на немногочисленных текстах, причём составленных позже… Те страхи, которые испытывали европейцы в XIV–XVI веках, приписывались современникам Оттона II. — 12 —
|