|
Да, Петр I был не подарок для русского народа. О его чудовищных злодеяниях можно было бы поговорить отдельно (кстати, уже подготовленную книгу «Херр Питер: палач на троне», где император-германофил подвергался жесткому и беспощадному — но справедливому! — анализу, я запретил издавать — не ко времени нам бичевать самих себя врагам России на радость). Но он-то был русский! и никакой не «псевдороманов», а исконный Романов. Петр I — это наша огромная беда, трагедия и вместе с тем наша гордость! Ибо в Петре и самим Петром было преодолено германофильство! Ибо он сам, натворивший множество бед, чуть не сгубивший Россию, набиравший со всего света иноземцев по молодости и дурости, — в зрелости, пред кончиной своей гнал их отовсюду в три шеи, гнал поганой метлой. Безусловно, его преступления против русских неискупимы — ни его поздним раскаянием, ни страшной кончиной, ни свершениями великими и победами. Но ведь именно из него русские сделали кумира, именно он стал образцом Правителя одержимого, честного и неподкупного. Он пресмыкался перед Европой. Но он и бил Европу! Плохой ли, хороший — он был не призванным «викингом-норманном», он был своим, законным властелином, рубившим под собою сук. Заезжие искатели приключений и богатств из Европы создали ему имидж Великого Реформатора, Просветителя и Преобразователя, но они же его и отравили, когда он начал их гнать вон из России, осознав, что все «реформы» свелись к разграблению казны, природных богатств и уничтожению нации. Петр I был первым из самодержцев, который не получил надлежащего образования и воспитания, и потому, по невежеству своему, он и стал почитателем и подражателем кукуйских лавочников. Трагедия! Но обратите внимание, и трагедию Россия обратила на свою пользу — став Империей Российской, получив заряд злости и бодрости (пассионарности) на века. А внешняя короста «иноземщины» — труха, пыль, что осыпается с выздоравливающего тела. История не тихая заводь. В тихой заводи народы гибнут словно дремлющие караси. На то, видно, и щуки (всевозможные петры, наполеоны, гитлеры, горбачевы, ельцины и пр.), чтобы караси не дремали. Засыпающая, умирающая нация порождает из самой себя какого-нибудь чудовищного монстра, который подобно инородному телу, попавшему в организм, восстанавливает на борьбу с собой все силы, не дает уснуть окончательно, умереть (иной раз этот монстр еще и в национальные герои попадает, вспомним про «историю-политику»). Русский Петр и русский «херр Горбатчов — лучший немец» принесли России горя значительно больше, чем какой-нибудь выскочка, но тоже «немец» (из прибалтов) Бирон. А что касается «классического рабства», то, возможно, Петр и мечтал о нем, только где-где, а в России никакого рабства не получится, ибо более свободного и свободомыслящего (я бы сказал, даже распущенного донельзя, вольного с излишком) народа не сыщешь нигде (а я поездил по свету и повидал народов предостаточно). Никакого «крепостного права» в том понимании, что нам навязано, никогда в России не было. Мы о «крепостном праве» знаем из обличительных художественно-публицистических произведений всевозможных пламенных демократов, народников да разночинцев всяких, из сочинений, коими «обличители режима» пугали самих себя и себе подобных. Все эти «ужасы» о продаже девок дворовых и травле борзыми детей высосаны сочинителями из пальца на потребу сентиментальной публике. И кстати, в России телесные наказания отменили на сто лет раньше, чем в «просвещенной» Англии. А когда отменяли пресловутое «крепостное право», крестьяне не понимали, чего от них хотят, и не желали бросать своих «крепостников проклятых», с коими жили душа в душу в исконно русских, общинных патриархальных отношениях. А комиссия «по освобождению», знавшая про «крепостное право» из романов и бульварных газет, с крайним изумлением выяснила для себя, что земля, которой она собиралась облагодетельствовать крестьян, и так по всем законам принадлежала крестьянам. Читайте документы, изучайте историю, дорогие мои, не по Писаревым и радищевым, не по опереттам про «крепостных актрис», не по романтикам-лирикам и публицистам-обличителям, а по сути ее! Дай Бог нам вернуться к той обильной и благодатной «крепостной» России, где крестьяне были богаче и свободнее, чем французские буржуа и лавочники. Екатерининско-Николаевская свободная и великая Россия, не знавшая преступности, обильная, державная, диктующая свою волю всему миру, — это для нас нынешних, нищих и воистину закрепощенных деспотией демократии до предела, до физического истребления, есть некий несбыточно-сказочный рай всеобщего благоденствия и преумножения. Наша беда в том, что мы не знаем своей России! Мы живем в мираже, в иллюзорном мире, навеянном нам средствами массовой пропаганды. Причем пропаганды, враждебной по отношению к нам и убивающей нас. — 40 —
|