|
Польский выбор во многом был решением женщин, желавших блистать на балах и свободно общаться с людьми своего круга. Не последнюю роль играло образование дворянских детей в школах, руководимых иезуитами. За спиной учителей иезуитов стояли знания Европы, намного превосходящие возможности православного образования даже в его продвинутой западнорусской форме. Ополячивание западнорусского дворянства было добровольным, т.е. прочным: оно началось с XVI в. и в XVII в. в основном завершилось. Хотя часть шляхты сохранила православие, по лояльности она ничем не отличалась от соседей католиков. Вместе они выступали во всех предприятиях, в победах и поражениях[23]. Русские современники Смуты не вникали в этнические тонкости и называли завоевателей «поганой литвой», и ещё чаще — поляками. Польские свидетели и участники Смуты. Среди поляков — очевидцев и участников Смуты можно выделить две группы авторов. Одни больше писали о Лжедмитрии I — от его появления в Польше вплоть до гибели. К числу авторов, писавших о первом самозванце, относятся С. Борша, Я. Велсвицкий, С. Немоевский, Н. Олесницкий, А. Госевский, А. Рожнятовский — автор «Дневника Марины Мнишек», и М. Стадницкий. Другие писали преимущественно о поздних событиях Смуты. К их числу относятся: Б. Балыка, С. Вельский, И. Будило, С. Жолкевский, Н. Мархоцкий, С. Маскевич, Я. Сапега. Пересказывать дневники и записки нет необходимости, но следует кратко сказать об авторах. Кроме ксендза Яна Велевицкого и мещанина Божко Балыки, все авторы были шляхтичами, некоторые из знати Речи Посполитой, в частности гетман Станислав Жолкевский (позже великий коронный гетман), послы Николай Олесницкий и Александр Госевский, троюродный брат великого канцлера Литвы Ян Пётр Сапега. Все они имели достоинства и недостатки, типичные для «рыцарства» Речи Посполитой: гордые и независимые, жаждущие денег и добычи, но готовые на подвиг ради чести и славы, склонные к хвастовству, но беззаветно храбрые. Все они склонны преувеличивать победы и замалчивать поражения, уверенные в полном своём превосходстве над полчищами московитов. Наиболее объективен гетман Станислав Жолкевский, победитель под Клушином и устроитель присяги бояр королевичу Владиславу. Он отдаёт должное достойному противнику — Михаилу Скопину-Шуйскому. Но даже Жолкевский предвзят, когда дело касается его личных побед: в описании битвы под Клушино он завышает численность армии Дмитрия Шуйского и преуменьшает свои силы. Победа гетмана над впятеро (а по его словам, вдесятеро) сильнейшим противником легла в основу мифа о военном ничтожестве русских. — 31 —
|