|
Оставалось взять Китай-город и Кремль. Пожарский написал письмо сидевшим в осаде полякам, предлагая сдаться. Условия сдачи были мягкие: «Ваши головы и жизнь будут сохранены вам. Я возьму это на свою душу и упрошу всех ратных людей. Которые из вас пожелают возвратиться в свою землю, тех пустят без всякой зацепки, а которые пожелают служить Московскому государю, тех мы пожалуем по достоинству. Если некоторые из вас от голоду не в состоянии будут идти, а ехать им не на чем, то, когда вы выйдете из крепости, мы [вышлем подводы]». В ответ полковник Будило с товарищами писали, что письмо это «мало достойно того, чтобы его слушали наши шляхетские уши», упрекали князя, что он «человек не высокого звания или рождения», о русских писали, что в делах рыцарских они последние среди народов и по мужеству «подобны ослу или байбаку». Называли ополченцев шпынями и блинниками и советовали Пожарскому отпустить их к сохам: «Пусть хлоп по-прежнему возделывает землю, поп пусть знает церковь, Кузьмы пусть занимаются своей торговлей». Пришлось продолжить осаду. Из-за нехватки продовольствия комендант Николай Струсь приказал выгнать из Кремля боярских жен и детей. Испуганные кремлевские бояре написали письмо Пожарскому, умоляя принять близких без позору. Когда толпа женщин вышла из ворот Кремля, их встречал Пожарский в сопровождении конных дворян. Они оградили вышедших от насилий и грабежа со стороны казаков и разослали по родственникам. В сентябре у осажденных закончилось продовольствие, наступил голод. У русских отобрали продовольствие, и они вымерли первыми. За ними последовала пехота, прорвавшаяся в Кремль во время прихода Ходкевича. Затем началось людоедство. Потерявшие человеческий облик солдаты стали поедать друг друга. Начало положил приказ Струся забить как скот пленных. Но мясо пленных лишь разохотило: солдаты стали выкапывать мертвых из могил и нападать друг на друга. Вот как описывает голод в Кремле полковник Будило: - Когда не стало трав, корней, мышей, собак, кошек, падали, то осажденные съели пленных, съели умершие тела, вырывая их из земли; пехота сама себя съела и ела других, ловя людей. Пехотный порутчик Трусковский съел двоих своих сыновей; один гайдук тоже съел своего сына, другой съел свою мать;... кто кого мог, кто был здоровее другого, тот того и ел. Об умершем родственнике или товарище, если кто другой съедал такового, судились, как о наследстве». Многие солдаты пытались бежать из Кремля и сдаться. Часто их убивали на месте, но находились сердобольные люди, щадившие пленных и дававшие им еду. К середине октября из трехтысячного гарнизона осталось не более полутора тысяч человек. Польская гордость кончилась, когда голод затронул начальников гарнизона. Тогда Струсь предложил воеводам начать переговоры. 22 октября в русский лагерь был послан Будило, а Пожарский отправил заложником Василия Батурлина. Начались переговоры, поляки пытались выговорить уступки, но тут вмешался случай: казаки полка Трубецкого неожиданно пошли на приступ Китай-города и овладели им — случилось так называемое «китайское взятье». Теперь полякам оставалось лишь бороться за обещание сохранить им жизнь. — 225 —
|