|
«Воссоединение» с новым «Дмитрием». В мае 1608 г. воеводу и Марину потребовали в Москву, где шли переговоры с поляками о перемирии. Договор о перемирии был подписан 15 (25) июля 1608 г. Но договору все задержанные поляки могли вернуться домой. Марине возвращали свадебные подарки и драгоценности, а воеводе — его вещи... что удалось сыскать. Но Марина должна была отказаться от титула русской царицы и обещала на него не претендовать. Мнишки выехали из Москвы вместе с послами в начале августа 1608 г. Их сопровождал отряд смоленских дворян. Посольский обоз уже приближался к границе, когда из Тушино за ними послали погоню (Мнишек известил «зятя» о маршруте). За этой погоней стояла непростая интрига, о чем откровенно пишет один из тушинцев, ротмистр Николай Мархоцкий: «Мы решили послать погоню и привезти их в наш обоз. Сделали мы это не потому, что в том нуждались, а больше для вида: надо было показать москвитянам, что наш царь настоящий и поэтому хлопочет о соединении со своей супругой. За ними отправился со своим полком Валявский, но зная, что их возвращение принесет нам только лишние хлопоты, нарочно не догнал. Затем, уже не рассчитывая их настичь, мы снарядили папа Зборовского. А он, не зная в чём дело, так как прибыл недавно, решил оказать царю услугу. Двигаясь со своим полком очень быстро, он догнал их в пятидесяти милях от столицы, под Белой». Русская охрана рассеялась, а Мнишки были «освобождены». Гордый успехом Александр Зборовский повез их в Тушино, но по дороге обоз был перехвачен другим кондотьером — Яном Сапегой, имевшим свой интерес в деле возвращения царицы. Круг лиц, участвующих в «воссоединении» супругов, разрастался, но Марина думала, что едет к мужу. Она смеялась и пела песни, когда к карсте подъехал шляхтич и сказал: «Марина Юрьевна, милостивейшая госпожа, вы очень веселы и поёте, и стоило бы радоваться и петь, если бы вам предстояло встретить вашего законного государя, но это не тот Димитрий, который был вашим мужем, а другой». Марина опечалилась и стала плакать. Это заметил Зборовский и стал допрашивать шляхтича, что он такого сказал царице. Узнав или догадавшись о правде, он велел связать его (в Тушине болтун был посажен на кол). По другой версии, Марину известил о подмене супруга князь Василий Мосальский, сам того испугавшийся и сбежавший к Шуйскому. Сапега с Мнишками доехали до Звенигорода, где получили письма от «супруга». Он сообщал им, что приболел и просил Марину принять участие в положении святого в Звенигородском монастыре. Сапеге же предложил стать с войском особым лагерем. Подобный ход был вызван беспокойством тушинского гетмана — Ружинского, что власть уйдет от него к Сапеге или Мнишку. Не было ясности и с Мариной — в ставке самозванца опасались скандала и хотели, чтобы перед встречей «супругов» все было улажено. Пан воевода дважды ездил к «зятю». Сначала они ни о чем не договорились. 5 сентября воевода «во второй раз ездил к самозванцу познавать тот это или не тот», как ехидно записал секретарь Сапеги. На сей раз Мнишек его познал. Улучшение памяти «тестя» стоило самозванцу грамоты с обязательством вручить Мнишку 300 тыс. рублей и передать 14 городов. — 132 —
|