|
«Как ни прискорбно об этом говорить, во всех месопотамских источниках говорится, что человек был первоначально создан в качестве раба, чтобы облегчить «тяжкий труд» богов. Эта версия воспроизводится в наших энциклопедиях как религиозный миф, но это же факт, что древнееврейское слово, обозначающее поклонение – auod, буквально означает «работа»! В шумерских текстах эти первые существа называются LU.LU, и в этом наименовании также содержится понятие – работник или слуга» (А.Элфорд, «Боги нового тысячелетия»). Любопытной в этой связи оказывается предыстория вопроса. «Когда боги, подобно людям, бремя несли, таскали корзины, корзины богов огромны были, тяжек труд, велики невзгоды, семь великих богов Ануннаков возложили бремя труда на Игигов... Две с половиной тысячи лет они тяжко трудятся днем и ночью. Они кричали, наполняясь злобой, они шумели в своих котловинах: «Хотим управляющего увидеть! Пусть отменит труд наш тяжелый!..» Они спалили свои орудья, они сожгли свои лопаты, предали пламени свои корзины, за руки взявшись, они пошли к святым вратам воителя Энлиля в середину стражи, в самую полночь был храм окружен, но бог не ведал... Калькаль услышал и был встревожен. Он открыл засов и глянул наружу. Бог Калькаль разбудил Нуску. Шум Игигов они услыхали. Нуску пошел будить господина…» («Поэма об Атрахасисе»). Игиги – это тоже боги как и ануннаки, поэтому в текстах часто одно название даже используется вместо другого. Но использование двух разных терминов, а тем более в тех случаях, когда речь идет о разных сферах деятельности, указывает вполне определенно на некое расслоение внутри сообщества богов. Более того, тексты также явно указывают на наличие в этом сообществе и на значительное «социальное неравенство» – когда одни боги правили и отдыхали, другие работали, не покладая рук. «…семь Великих Ануннаков трудом тяжелым нагрузили богов всех низших». И труд «низших богов» был настолько тяжел, что в конце концов их недовольство вылилось в открытый бунт. «Ану предложил допросить бунтовщиков, чтобы выяснить причину столь внезапного возмущения... Но ануннаки лишь плотнее сомкнули свои ряды: «Войну вам объявить из нас желает каждый! Мы все... на рудниках; и труд наш непосильный вконец нас изнуряет, работа тяжела, страданья велики…» Едва Энлиль услышал от Нуску печальное повествование о бедах рудокопов, «из глаз его струиться стали слезы». Но все же он решил выдвинуть ультиматум: или мятежники выдадут ему своего предводителя, или же он вынужден будет ответить силой. «Бери своих людей, я справлюсь сам», – сказал Энлиль Ану. – «Благополучного желаю странствия на небо». Однако Ану не пожелал возвращаться в свое небесное жилище, решив заступиться за ануннаков: «В чем мы их обвиняем? Их труд тяжел, страданья велики! И каждый день... их скорбный плач, стенанья их мы слышим»… — 208 —
|