Гунны

Тем не менее жителей Нарбона гунны спасли. Они не только обратили в бегство готов, но накормили горожан – каждый из всадников привез им по два модия пшеницы[436]. Что же касается имперской администрации, она закрыла глаза на склонность своих союзников к мародерству. Лангобардский историк VIII века Павел Диакон пишет: «Начиная со следующего года война против готов велась при поддержке гуннов»[437]. Впрочем, особых лавров это римлянам не принесло.

По сообщению Иордана, в 439 году «римляне, нарушив мир, пошли против него [Теодорида] войной в Галлию, присоединив к себе гуннские вспомогательные войска». Иордан утверждает, что «их тревожила [память об] отряде готов-федератов, который под предводительством Гайны ограбил Константинополь». Вообще говоря, воспоминание о заварушке, случившейся около сорока лет назад, на причину для войны не тянет. Тем более что, вопреки утверждению Иордана, Гайна разграбил в лучшем случае окрестности столицы, после чего был разбит. Напомним, что засоленную голову Гайны его победители-гунны доставили в Константинополь. Но какие бы причины ни заставили римлян ввязаться в очередную войну с готами, война эта началась. Если верить Иордану, она завершилась бескровно:

«Римское войско двинуло против готов свои силы вместе с гуннскими вспомогательными отрядами под предводительством Литория. Долго стояли вытянутые ряды воинов обеих сторон: и те, и другие были сильны, и ни те, ни другие не оказались слабее [противника]; тогда, протянув друг другу десницу, они вернулись к прежнему соглашению, и после того, как был заключен союз и установлен обоюдный крепкий мир, войска разошлись»[438].

Но, согласно другим авторам, дела обстояли далеко не так идиллически. Павел Диакон пишет: «Между тем Литорий, бывший вторым после патриция Аэция командиром над союзными гуннами, стараясь превзойти славу Аэция и полагаясь на ответы гаруспиков[439] и знамения демонов, безрассудно вступил в битву с готами; поначалу он учинил врагам страшную резню, но затем, после того как пали почти все его люди, сам был постыдно взят готами в плен. Наконец, с ними был заключен мир, после того как римляне просили о нем после неудачного окончания этой плачевной войны более смиренно, чем когда?либо прежде»[440].

О том, что во время решающей битвы оба войска были практически уничтожены, говорит и Проспер Аквитанский.

Причем он очень высоко оценивает боеспособность гуннской армии. Проспер пишет о Литории: «…Он сделал очевидным, как бы могло быть полезно то войско (гуннское. – Авт. ), которое при этом погибло, если бы он предпочел прислушаться к советам [какого?либо] более опытного [мужа], нежели к собственному легкомыслию, ведь [даже тогда] он произвел такую большую резню среди врагов, что если бы он, безрассудно сражаясь, не попал бы в плен, то было бы непонятно, какой стороне скорее следует приписывать победу»[441].