- Ты говоришь такое, от чего нам всем стыдно, — наконец, нашлась Ярослава. — Хочется верить, что ты шутишь.
- А если не шучу! — поднялся я из-за стола. — Что тогда?
- Тогда после окончания учёбы они приедут к тебе. Таков закон! Девушка не должна пробуждать чувств у мужчины, если понимает, что тот ей не нужен, — отчеканивая каждое слово, сухо сказала мать «хулиганок».
- Так-то! — хищным взглядом окинул я притихших девушек. — Думаю, сегодня в бане вы не будете вертушки крутить?
- Ещё как будем! — пробурчала Светлена.
- Нет, они неисправимы! — снова улыбнулась своей очаровательной улыбкой Ярослава Ивановна.
- Где же ваш спортивный зал? — перевёл я разговор на другую тему.
- За дверями справа, — ответила повеселевшая Светлада.
- Мы туда скоро придём, только сначала поможем матери.
- Только вот что. — перебила сестру Светлена, — Наш зал на веранде, там почти как на улице, поэтому надень либо куртку, либо пару свитеров. В твоей комнате лежит пуловер отца, это он тебе его оставил...
- Понял! — кивнул я девушкам. — До встречи!
Когда я нашёл веранду, Добран Глебыч занимался уборкой.
- Девчонки потренировались и всё бросили, — ворчал он, перетаскивая в угол очередную пару гантелей.
- Они что, занимаются ещё и с отягощениями? — удивился я.
- Не только они, все наши женщины занимаются. Даже старые. Вот посмотри: видишь, какие у них вериги? — показал старейшина на стоящие у стены странные кожаные мешки.
- Что-то я не пойму? В них что, песок?
- А что же ещё? наши женщины не любят штанг и модных сейчас тренажёров. Им нравится всё старинное. Это их снаряды, некоторые мешочки весят до восьмидесяти килограммов!
- И кто с ними приседает? — удивился я.
- Да твои ненаглядные — Светлада со Светленой! Думаешь, почему у них такие красивые ноги и попки? На «большой земле» они тоже занимаются, но там баловство. Свои фигуры они отполировали в родном доме — здесь! Все эти снаряды я сделал для них своими руками, — показал отец с явной гордостью на какие-то скамейки, ящики и лесенки.
- Я что-то не пойму, что это такое?
- Скоро девчонки сюда подойдут, и ты сам увидишь.
- А с чего ты решил, что они мои ненаглядные? — поинтересовался я.
- Ну, ты и въедливый, за каждое слово цепляешься! — усмехнулся старейшина. — А потом, я ведь по тебе вижу, ты же с них глаз не сводишь.
- Не свожу, — согласился я. — Потому, что очень красивые, точнее, совершенные, но это ровным счётом ни о чём не говорит.
- Ладно, ладно! — хлопнул меня по плечу Добран Глебыч.
- Не бери в голову. Я не против, и над тобой не подтруниваю. Лучше посмотри вот сюда, — показал он на висящие на цепях брёвна.
- А что это?
- Ты видишь перед собой самую настоящую дыбу.
- Дыбу? — не поверил я своим глазам. — А зачем она здесь? Кого ты на неё подвешиваешь?
- Себя, мой друг, себя!
- Как это?
- А вот так!
С этими словами Добран Глебыч поднялся по лестнице к висящему под потолком бревну. После чего сунул свои сильные руки в закреплённые на нём кожаные петли, потом, дотянувшись до второго бревна ногами, накинул на них прибитые к бревну «сапоги». Не понимая, зачем новоиспечённому мазохисту всё это надо, я с интересом ждал, что будет дальше. А между тем, старейшина усилием ног и пресса снял нижнее бревно с крючьев и повис, подобно маятнику, между двумя брёвнами. Но на этом страшная экзекуция не закончилась. Через несколько секунд под воздействием ног самоистязате- ля нижнее бревно стало скручиваться то в одну, то в другую сторону. Осью вращения его был распятый таким образом человек!
— 31 —
|