|
И я поставил на плитку полный чайник. Гул мотора приближался. Вот он напряжённо забасил на крутизне яра и ворча стал приближаться вдоль улицы к моему дому.
Я распахнул дверь и в чём был выбежал за калитку. «Буран» ехал с выключенной фарой. Очевидно, шаман не желал привлекать к своему приезду лишнего внимания. Спрыгнув со снегохода, Лисак Павлович хлопнул по дружески меня по плечу и приказал:
- Немедленно иди в дом. Ты почему раздетый? Ну-ка давай домой. Морозюка какая, а он в майке! — стал возмущаться хант.
Пока я бегал домой и искал, что на себя накинуть, мой гость затащил в сенки два мешка мяса.
- Добыл лося в начале февраля и всё не с кем было тебе отправить, - извиняющимся тоном сказал он, показывая на привезённое.
- Что же ты делаешь, Лисак Павлович! - возмутился я. - Кто есть- то будет? У меня с осени столько рыбы, что не знаю, куда её девать! Одного язя сухого посола мешков с десяток и мохтика для собак свежего - гора!
- Мясо для разнообразия тоже нужно, - сказал улыбаясь гость, входя в избу.
Шаман был одет по походному: в оленью малицу и высокие привязанные к поясу кисы. Одним движением он сбросил с себя покрытую синим сукном верхнюю одежду и, подойдя к печи, стал согревать об неё свои озябшие руки.
- Шесть часов ехал, и дорога была хорошей, но устал, и руки стало сводить от мороза. Особенно правую, - пожаловался Лисак Павлович.
У тебя как - всё готово? - взглянул он на меня.
- Сначала горячий чай, хорошая еда, а потом о делах, - сказал я, наливая в кружку гостю кипяток. - У нас же один обычай, что у русских и что у хантов: все вопросы после хорошего застолья.
- Понятно, - улыбнулся гость. - Сразу о делах даже негры не ведут разговоров.
Через несколько минут шаман уселся за стол и после кружки «купеческого чая» снова спросил о моей готовности.
Пришлось сказать ему, что национальный цветастый платок я купил ещё осенью и с бензином тоже все в порядке.
- Заправим до отказа оба «бурана».
- Ну что же, хорошо! - кивнул головой шаман. - Тогда через час выступаем. Сейчас четыре утра, - взглянул он на стенные ходики. - Выйдем в пять или полшестого, будет в самый раз! Скажи, чем ты занимался всю эту зиму? - перевёл гость разговор на другую тему.
- Искал в доступной мне исторической литературе сведения о пяти великих сибирских империях.
- Ну и как? - спросил меня хранитель древних хантейских преданий. - Что-нибудь нашёл?
- Всё что ты мне тогда рассказал, является правдой, Лисак Павлович.
- Народная память никогда не врёт, Гера, а то, что ты нашёл, всему, что от меня услышал, является научным подтверждением.
- Понимаешь, Лисак Павлович, благодаря твоей подсказке, я стал разбираться с экономикой племён сибирских ариев и понял, что их живучесть, сила и способность к переселению на огромные расстояния заключалась в её многоукладное™. Где скотоводство не противопоставлялось земледелию, а земледелие - рыболовству и охоте.
- Прежде всего рыболовству, - поднял руку шаман. - Твои предки были великими рыбаками, это они научили добывать рыбу первых хантов. Охота для них была не главным занятием. А насчёт скотоводства я скажу тебе вот что: железные богатыри не были мясоедами.
- Но тогда зачем они держали огромное количество коров и баранов? - удивился я.
- Мясо белые люди степи ели, - откинулся на спинку стула шаман. - Но разводили они скот не столько для получения мяса, сколько для получения молока. Вот в чём секрет. Молоко и молочные продукты составляли основу их питания с одной стороны, добыча рыбы с другой, и с третьей стороны - выращивание ржи, ячменя, в том числе, и тибетского, проса и других культур. Ты же знаешь, сколько можно приготовить продуктов из молока. Даже из овечьего. Молочное производство позволяет сохранить стадо. И в то же время быть сытыми. Понимаешь?
- «И волки сыты, и овцы целы»! - констатировал я.
- Вот именно! - кивнул головой шаман, вставая. - Я согрелся, давай собирайся. Нам пора.
Через полчаса мы мчались на своих «Буранах» по спящему Угуту в направлении переправы. Впереди ехал снегоход Лисака Павловича, я держался за ним следом. Сначала наш путь лежал в направлении юрт Коганчиных, потом мы помчались на юрты Каюковых, но, не доезжая их, шаман свернул на какую-то другую бураницу и мы оказались в дремучем кедраче. До рассвета было ещё далеко, и как Лисак Павлович находил дорогу между деревьями в непроглядной темноте, для меня оставалось загадкой. Я изо всех сил старался не отставать. Но мне это удавалось с большим трудом. Примерно через час кедрач перешёл в высокоствольный старый сосняк. Стало заметно светлее. Теперь дорога понемногу выпрямилась и то непомерное напряжение, с которым пришлось ехать через кедрач, мало-помалу исчезло. Рассвет нас застал в мелкаче.
— 240 —
|