Хронолого-эзотерический анализ развития современной цивилизации. Книга 2. Истоки знания

Слушая рассуждения дяди Ёши, я стал понимать, что передо мною еврей совершенно иной культуры. Совсем не иудейской. Но тогда какой? Может, он просто воинствующий атеист или чего доброго мусульманин? Я где-то слыхал, что часть евреев у нас в Средней Азии приняла ислам...

Не стесняйтесь, Гера, - хлопотал над столом гостеприимный хозяин. - Сейчас свеженького чайку с чебрецом н с мацой. У меня она еще осталась. Как знал, что вы скоро появитесь. Вы когда-нибудь пробовали нашу настоящую еврейскую мацу?

• Я вообще никакую не пробовал, - хотелось добавить — И пробовать не желаю! — Но из уважения к Еше промолчал.
• Это тот же хлеб из высокосортной муки и очень тонкий. — Говорил с неподдельной улыбкой дядя Ёша, раскладывая на столе какие-то тонкие былые лепешки. Старик любит мою выпечку. Я всегда к его приезду ее готовил...

Слово «любит» меня удивило. Неужели дядя Ёша не знает о случившемся? - подумал я.

До вас, наверное, еще не дошло. Нашего старика год назад убили...

- То, что произошло, я знаю. Гера, но я хорошо разбираюсь в таких людях, как он и моё еврейское правило - верить только своим глазам, естественно, и ушам тоже. Как тебе, кстати, моя маца с чебрецом?

- Она превосходная! - отозвался я. - Старик не зря ее любил...

- Ну вот, я вам, тоже вижу, угодил — потирая свои маленькие холеные румкн, улыбнулся хозяин. - А теперь спать, с дороги надо оглохнуть, Гера. Вот вам комната, расстилайте кровать и ложитесь.

На душе было легко и спокойно. Дядя Ёша был, безусловно, тот человек, к которому н посылал старый, и еще мне понравилось то, что он не поверил в смерть «знахаря». Мы все поверили, а он нет. Надо же! - восхитился я матерым евреем. Может, действительно, хранитель уцелел и он это знает... Если бы это было так! - подумал я, засыпая. Когда я проснулся, бьгло уже совсем светло. Дяди Ёши в квартире не было. На кухне я нашел для себя записку, в которой он написал, чтобы я его не дожидался, завтракал без него н изучал собранную им библиотеку. Наскоро перехватив, я занялся книгами. Художественной литературы у дяди Ёши было немного. В основном, это была классика: Шекспир, Толстой, Некрасов, Лермонтов, Гете и т.д. Зато было мною книг по истории, этнографии и антропологии, особенно по антропологии. На полке стояли труды Дебеца, Алексеева, Герасимова и других неизвестных мне антропологов. Я машинально взял с полки «У колыбели истории» Алексеева и, открыв ее, погрузился в чтение. Книга ме-ня сразу же захватила, поэтому я не слышал, как скрипнула дверь и как в квартире с покупками появился дядя Ёша.