|
Так что практически не подлежит сомнению, что Сигизмунд не оказал никакой помощи ополчению Лжедмитрия. Но и без короля у последнего хватало спонсоров из числа польских магнатов. Между прочим, католической эту «армию вторжения» можно назвать с большой натяжкой. Константин и Адам Вишневецкие исповедовали православие, а поляков в войске Дмитрия было меньше всего. Среди его сторонников решительно преобладали выходцы из Западной Руси, литвины и казаки — донские, запорожские, волжские и яицкие. Ну а наобещать он действительно успел выше крыши — и Мнишеку, и королю, и даже кое-что иезуитам. Правда, забегая вперед, скажем, что из всех своих многочисленных обещаний Дмитрий выполнил только одно — женился на Марине. Но нам давно уже пора вернуться на Русь… Итак, Самозванец пересек границу Московского государства с ничтожным ополчением в 4 тысячи человек, но это не помешало его триумфальному шествию. Ворота русских городов гостеприимно перед ним распахивались, ликующие жители воздавали ему царские почести, а правительственные войска дружно переходили на сторону Лжедмитрия. Через короткое время в его войске насчитывается уже около 15 тысяч человек, а сохранившие верность Борису уезды съеживаются, как шагреневая кожа. В течение двух недель Самозванца безоговорочно признали Путивль, Рыльск, Севск, Курск, Кромы и ряд других городов. В обширной Комарицкой волости вспыхивает восстание в поддержку Дмитрия, подавленное войсками Годунова с исключительной жестокостью. Н. И. Костомаров пишет: «…за преданность Дмитрию мужчин, женщин, детей сажали на кол, вешали по деревьям за ноги, расстреливали для забавы из луков и пищалей, младенцев жарили на сковородах». Но зверства годуновцев были уже не в состоянии переломить ситуацию. Вскоре Лжедмитрию присягнули на верность Рязань, Тула, Алексин, Кашира, а остатки царских войск, стоявшие под Кромами, приняли сторону Самозванца. Путь на Москву открыт. В апреле 1605 года от апоплексического удара неожиданно умирает царь Борис. Его шестнадцатилетнему сыну, полному, румяному, черноглазому юноше, народ присягнул вроде бы без ропота, но повсюду на Москве шептались: «Недолго царствовать Борисовым детям! Вот Димитрий Иванович приедет в Москву…» И действительно — Федор Борисович не процарствовал и двух месяцев. После того как в Москву пришло известие о переходе правительственных войск на сторону Самозванца, над городом повисла гнетущая тишина. Затворившиеся в кремлевских палатах Годуновы приказывали по наветам доносчиков хватать и мучить распространителей Дмитриевых грамот. Взрыв не заставил себя долго ждать. Московские бояре подняли восстание и жестоко расправились с семьей Годунова: вдову Бориса и царя Федора удавили, а сестру, Ксению, заточили в монастырь. Тело Бориса выбросили из царской усыпальницы и вместе с телами вдовы и сына закопали во дворе беднейшего Варсонофьевского монастыря. — 69 —
|