|
И самого покойника, и номер тщательно осмотрели. Там полный порядок. Никаких следов насилия не обнаружено. В вещах его – ничего примечательного, – бодро сообщил полицейский, а затем добавил после паузы: – Вот только ваза с цветами была опрокинута. У меня создалось впечатление, что покойник ее нарочно опрокинул… – А какие цветы в ней были? – Лотосы, веточки итсегека и еще не известные мне травы. Впрочем, какое это имеет значение? Букет завял, и наверняка гостиничная обслуга его выбросила. – Итсегек… Мелкие желтовато-розовые цветочки, а ветки содержат ядовитый алколоид анабазин. Так вроде бы итсегек не растет на севере Африки? Офицер пожал плечами. – Не берусь ответить. В ботанике я не силен… – А как попал букет в номер? – Служители отеля не знают… Сами они точно не приносили его. Да, вот что мне показалось странным. Когда торговца укладывали на носилки, он еще был жив и произнес несколько слов по-французски: «Дар лотофагов… Кродил… Кродил… Такая же судьба, как у него…». – А может, он произнес не «кродил», а «Кратил»? – Затрудняюсь ответить, – во взгляде полицейского появилось нетерпение. – Больше он ничего не сказал? – Это были его последние слова… Ученик Гераклита, учитель ПлатонаНеизвестно, когда у разведчиков разных стран появилось поверье: не брать себе псевдонимом имя или фамилию человека с трагической судьбой. Скончавшийся в Бужи коммерсант несколько лет работал в Европе и в Африке под псевдонимом Кратил. Что означали его последние слова «Дар лотофагов… Такая же судьба, как у него…»? Бред или попытка оставить сообщение? Что могло быть сходного в судьбах человека XX столетия и жившего почти две с половиной тысячи лет назад афинского философа Кратила? Другие с таким именем в истории вроде бы не значатся. Жил этот греческий философ в Увеке до новой эры и был учеником знаменитого Гераклита и первым учителем не менее славного Платона. Кратил утверждал, что невозможно познать всех процессов действительности, тайны мироздания, и человеку не дано верно судить о том, что постоянно изменяется. В конце жизни он даже отказался вообще разговаривать. Поскольку, по его мнению, речь не способна выразить ничего достоверного. Взгляды Кратила, спустя примерно двадцать четыре столетия, вызвали негодование у Владимира Ленина. В своих «Философских тетрадях» вождь большевиков отмечал: «…Кратил только двигал пальцем в ответ на все, показывая, что все движется, ничего ни о чем сказать нельзя». Перед тем, как навсегда замолчать, афинский философ заявил своим ученикам и почитателям: — 12 —
|