|
Исаак усматривает прямую связь между смирением и безмолвием: «Без безмолвия сердце не смирится, а без смирения сердце не воспламенится различными движениями. А без этого все служение отшельника — лишь прах и пепел» [489] . Под «различными движениями» в данном случае понимаются божественные импульсы, возникающие в душе человека под действием благодати. Смирение, согласно Исааку, есть некая таинственная сила, которую приобретают святые, когда достигают совершенства в добродетелях. Эту силу получили апостолы в день Пятидесятницы, когда им было заповедано не отлучаться от Иерусалима, пока не примут силы свыше [490] . Это и означает сказанное о Нем в божественном Писании, что тайны открываются смиренномудрым [491] . Этого–то Духа откровений, показывающего тайны, сподобляются принимать в себя смиренные… Сие есть совершенство смиренномудрия. Блажен, кто приобрел его, потому что ежечасно целует и обнимает он недро Иисусово [492] . Если смирение есть сверхъестественный дар от Бога, то далеко не всякий, кто по природе скромен и тих, может считаться смиренным [493] . Различию между естественным и сверхъестественным смирением посвящена часть Беседы 18 из 2–го тома. Здесь Исаак говорит о том, что природное смирение не может заменить того смирения, которое рождается в христианине в результате глубокого покаяния и воспоминания о величии Божием и о смирении Христа: Смирение сердца бывает у человека по двум причинам: или от острого сознания грехов своих, или от воспоминания о смирении Господа нашего, скорее же, от воспоминания о величии Божием — до какой степени унизило себя это величие Господа всех, так что различными способами говорил Он с людьми и увещевал их; унизило себя до того, что Он даже воспринял от них тело — и о том, сколько перенес Господь наш, и через что прошло тело Его, и каким презренным явился Он миру, тогда как Он всегда обладал неизреченной славой с Богом Отцом. Ангелы трепещут от видения Его и от славы лица Его, сияющей среди их чинов! Но нам был Он видим в таком образе смирения, что из–за обычности вида Его схватили Его, когда говорил Он с ними, и повесили Его на древе [494] . Что же касается естественного смирения, то оно имеет мало общего с вышеописанным: Не приводи мне в пример тех, что смиренны по естеству… Не говори о естестве, ибо у них угасшие и немощные чувства, в которых умерли жар и горение. Не обладают они этим проницательным смирением того, у кого смиренные помыслы, внимательная и проницательная мысль, сознание собственного ничтожества, сокрушенное сердце и поток слез, происходящий от страдания совести и проницательности воли. Если хочешь, спроси их самих. Ибо нет у них ничего из этого: разве имеют они сокрушенное размышление, разве внимают голосу совести? Нет у них размышления и памятования о смирении Спасителя нашего, нет острой боли, пронзающей их от сознания собственных грехов; нет в них горения и жара, воспламеняющего сердце их к памятованию о грядущих благах; не имеют они и прочих полезных помыслов, которые благодаря трезвению разума обычно возбуждаются в сердце [495] . — 80 —
|