|
Так почему же меня так задела теософская проповедь? При ближайшем знакомстве с людьми, посещающими рериховские кружки, и с самими текстами, оставленными «классиками» теософии, оказалось, что миролюбивые декларации — не более чем прикрытие для проповеди вполне антихристианского учения. В данной книге я буду анализировать прежде всего тексты Рерихов и тех, кого они сами называли своими учителями: Е. Блаватской и “Махатм”[f]. Это материал и весьма объемный и довольно пестрый. В нем можно найти призывы к миру, добру и любви. В нем встречаются эпизоды с интересными этнографическими и религиоведческими зарисовками. В нем есть суждения, с которыми может согласиться действительно практически любой человек. Но есть и другое. Есть суждения и советы, оценки и предсказания, ставящие под сомнение просто нравственную вменяемость авторов. Моя задача была, во-первых, обратить внимание людей на теневые стороны теософии. На упаковке продуктов питания сегодня принято указывать, какие вещества содержатся в приобретаемом товаре. Так защищаются права потребителя (его право на здоровье). В красивой упаковке может находиться вполне ядовитый продукт. Да, в нем есть тот шоколад, что обещан на обложке. Но там же может оказаться еще и некая, вроде бы небольшая, примесь — и отравление произойдет. Но у человека есть еще и право на безопасность души. Так вот, в “шоколад” рериховских призывов к миру и терпимости вкраплены такие примеси, которые вполне способны смертельно отравить человеческую душу. Поэтому первая задача моих книг, посвященных анализу теософии — обратить внимание на те антихристианские, а зачастую и просто безнравственные “примеси”, которые есть в рериховской проповеди. Вторая же задача была сложнее, чем просто чтение рериховских книг с карандашом в руке. Надо было оценить место этих “примесей” во всей системе Агни Йоги и сделать вывод: что, собственно, в ней является примесью, а что основным содержанием. Околохристианское сладкоречие оказалось случайно окроплено оккультным злоречием, или же “общечеловеческие ценности” использовались в качестве внешней присыпки, призванной до времени скрыть подлинный вкус предлагаемого “пиршества духа”? Я не привожу ни одной придуманной цитаты, ни одного непроверенного факта. В моих книгах нет «клеветы» (клевета - это когда другому человеку приписывается действие или суждение, о котором приписывающему заведомо известно, что на самом деле такое суждение или действие не имело место в жизни обвиненного). Если я толкую их иначе, чем хотелось бы теософам — так это мое право читателя и долг исследователя. — 6 —
|