|
Он поднял воротник, и мы повернули к полю. — Поэтому масоны постарались сделать так, чтобы мы видели католичество в их интерпретации. Да, говоря современным языком, когда-то они вели против иезуитов очень искусную информационную войну. А потом… И тут мы ее нашли — она стояла, вжавшись в забор, словно надеясь слиться с ним. Отец Борис бросился к ней, закричал: «Люба! Люба! Пойдем!» Вдруг что-то понял, вытащил вату из ее ушей. Кивнул ей на меня: — Вот, католичеством интересуется. Спрашивает, можно ли Церкви соединить. Она стеснительно заулыбалась, захихикала, сказала заплетающимся, может быть, от холода, языком: — Католики там пишут нолики. Засмеялась и я. Скорее всего, это был подхалимский смех. Я ужасно замерзла. И мне хотелось, чтобы она наконец вернулась домой. — А католички поют, как птички, — все так же, вжимаясь в забор, сказала она, явно приободренная моим смехом. — Пойдем, Люба, пойдем, — уже с некоторым раздражением сказал отец Борис. Она закрыла лицо руками, словно стесняясь. Потом отняла от него ладони: — А можно еще — воруют спички. — Так ты хозяйка или нет? Видишь, у нас гостья. А ты чем угощать ее собираешься? — пошел он на хитрость. Тогда она медленно двинулась, опираясь на его руку: — А можно еще — яички. — Можно, — обрадовался он. — Хотите яичницу? — Да нет же, нет, — захныкала она, как капризный ребенок, вновь хватаясь за забор, — Разве вы — католичка? — Нет, — смутилась я. — Ну вот, я и говорю, — она укоризненно ударила его по руке, — а лишь католички едят яички! — Вы что — не можете ей подыграть? — уже с явным раздражением сказал несчастный латинофил. Честно говоря, я продрогла уже до костей, к тому же я действительно была голодная, и яичница, так бездарно уплывшая у меня из-под носа, ужасно раздразнила меня, да и весь этот Медон мне уже надоел. Поэтому я спросила ее, кивнув отцу Борису: — Ну а вы — что же, католичка? — Что вы, — ужаснулась она. — Я их терпеть не могу. — Она не любит католиков, — подтвердил отец Борис. — Да? — спросила я и постаралась, чтобы зазвучало шутливо. — А я-то думала, что только у католички в ушах затычки… — Нет, — решительно и серьезно ответила она. — Вовсе не только у них. У православных тоже. А впрочем, надо посмотреть в житиях. Вот и хорошо. Пусть посмотрит. Если там что-нибудь об этом есть, я бы тоже заткнула себе уши, — думала я, вернувшись домой и поедая яичницу из четырех яиц. Эх, пережить бы все это молчком, с выразительным пальцем поперек губ, пробежать тишком, на цыпочках, крадучись, прижимая острые локти к бедрам, опустив голову, потупив взор. А сама на следующее же утро купила телефон с автоответчиком: «Извините. Меня сейчас нет дома. Оставьте ваше сообщение после гудка…» На самом деле, это только кажется, что он тебя от чего-то (или от кого-то) спасает. Совсем даже наоборот. Первым делом заслышался сладковатый голосок Зои Олеговны: — 92 —
|