Ступени

Со стороны духовника - это катастрофа, потому что он вторгается в такую область, в которую у него нет ни права, ни опыта вторгаться. Я настаиваю на этом, потому что это насущный вопрос для священства.

Старцами можно быть только по благодати Божией - это харизматическое явление, это дар, и научиться быть старцем нельзя так же, как выбрать своим произволением гениальность. Мы все можем мечтать о том, чтобы быть гениальными, но, когда мы обращаемся к области, в которой действуем, мы отлично понимаем, что Бетховен или Моцарт, Леонардо да Винчи или Рублев обладали такой гениальностью, какой нельзя научиться ни в какой школе и даже опытным путем. Она является Божественным даром благодати. Я настаиваю на этом. Мне кажется, это насущная тема, потому что роль священника здесь гораздо более центральна. Часто молодые, по возрасту, или по своей духовной зрелости, священники управляют своими духовными детьми, вместо того чтобы их взращивать. Взращивать - это значит относиться к ним и поступать с ними так, как садовник относится к цветам или растениям. Надо знать природу почвы, надо знать природу растения, надо знать климатические и другие условия, в которые они поставлены. И только тогда можно помочь - помочь этому растению развиться так, как ему свойственно по его собственной природе. Ломать человека, чтобы его сделать подобным себе, нельзя.

Какой-то духовный писатель Запада сказал однажды: "Вы видите, как великие старцы это умели делать. Они умели быть собой, но прозреть в другом человеке его исключительное, неповторимое свойство и дать этому человеку и другому, и третьему возможность тоже быть самим собой, а не репликой этого старца или, еще хуже, трафаретным повторением".

Возьмем, например, из истории русской Церкви встречу Антония Печерского и Феодосия. Феодосий был воспитан Антонием и, однако, их жития ничего общего не имеют в том смысле, что Антоний Печерский был отшельником, а Феодосий - основоположником общего жития. Казалось бы, как мог Антоний его "приговорить" к тому, чтобы делать то, что он сам не стал бы делать, и быть таким человеком, каким он сам не хотел быть, и к чему Бог его самого не призывал?

Мне кажется, нужно делать четкое различие между нашим желанием сделать человека подобным себе и желанием сделать его подобным Христу. Старчество, как я уже говорил, - это благодатный дар, это духовная гениальность. Поэтому никто из нас не может думать о том, чтобы вести себя подобно старцам. Но есть еще промежуточная область - это отцовство. Очень часто молодые и не очень молодые священники из-за того, что их называют отцами, воображают, что они не просто исповедальные священники, а, действительно, отцы в том смысле, в каком Павел говорит в своем послании: "Пестунов у вас много, но я вас родил во Христа". То же самое в свое время говорил Серафим Саровский. Отцовство заключается в том, что какой-то человек - это даже может быть не священник - родил к духовной жизни другого человека. И этот человек, вглядевшись в него, увидел, как старое присловье говорит, в его глазах и на его лице сияние вечной жизни. Поэтому он мог к нему подойти и просить его быть ему наставником и руководителем. Второе, отличающее отца - это то, что отец как бы одной крови и в духовной жизни одного духа со своим учеником; он может его вести, потому что между ними истинное не только духовное, но и душевное созвучие.