|
Во-вторых, такой порядок дней творения может быть связан с сюжетной особенностью рассказа о творении. Богом созданы "небо и земля". Сначала Моисей завершает разговор о земле, и лишь затем переходит к небу. Для религиозного способа мышления понять что-либо - значит понять назначение этой вещи. Смысл события - это его цель. Смысл существования земли - в том, чтобы давать жизнь. Поэтому Моисей доводит разговор о земле до этой точки, и лишь затем обращается к небу. В-третьих, с позиции земного наблюдателя (а именно с позиции земного человека Моисей видит историю мироздания) Солнце и звездное небо становятся видны только в достаточно поздний геологический период. Только по ослаблении вулканической активности и после того, как растения преобразовали первичную земную атмосферу, с поверхности земли стало возможным наблюдать звездное небо, ранее затянутое слишком плотной облачностью. [204]Первая цель установления светил - "для знамений", то есть, религиозно-культовая цель. Значит, время библейского рассказа о творении мира - не астрономическое, а "литургическое", богослужебное. Проецирование рассказа Моисея на время научно-космогонической картины мира поэтому просто бессмысленно. [205]Моисей не употребляет даже слов "солнце и луна". Поскольку светила в языческом мире почитались как божества (Луна, например, как Астарта или Диана), Моисей считает нужным провести "демифологизацию" сознания своих слушателей. На небесном своде он видит не торжественную процессию богов, а просто... лампочки. Это как бы система обычного и аварийного освещения, которая заведомо смонтирована лишь для помощи человеку, а потому язычники, поклоняющиеся знакам Зодиака, столь же нелепы, как лампопоклонники. [206]Опять же: назначение светил - просто светить, служить людям в их нуждах. Поэтому языческое поклонение светилам и звездному небу, "Космосу" просто переворачивает исходное отношение. Мир должен служить человеку, а человек должен служить только Богу, Создателю космоса, а не самому космосу. [207]"Большие рыбы", морские чудовища в языческих мифологиях были символами хаотических сил, борющихся с Богом (например, Тиамат в вавилонской мифологии). В Библии же "Левиафаны", "Бегемоты", равно как и мифические чудовища, "прописанные" на суше, лишаются сакральности, как бы "приручаются" Богом (см. Иов 39,10). Их не надо бояться, и из страха не надо перед ними заискивать, принося жертвы, или, совершая демонические ритуалы. Бог, всему давший жизнь, сильнее их. А "если Бог за нас, кто против нас?" (Рим. 8,31). — 239 —
|