|
Стилист — искусно плетет роман… Чей голос слышится нам со сцены И кто диктует в тетрадь обман? Он — умирает с кровавой пеной, Она — внимает четвертым снам… Но очень редко ангел Белый, А не лукавый — слетает к нам. Я вижу тьму в промежутках букв, Я слышу ритм — удары хвоста! Счастливый автор колотит в бубен, Перо цепляет узор листа… О, вдох –новенье души и тела! Мы знаем сами, чей выдох там: Ведь очень редко ангел Белый, А не лукавый — слетает к нам. “Кто-то в тебя вселяется…”Следует отметить, что существа параллельного мира для своей работы чаще подбирают тех людей, которые обладают такими же творческими способностями, что и СПМ. Это, с одной стороны, облегчает для СПМ (в акте со-творчества) работу над произведением, позволяя добиться более высоких результатов, а с другой — не дает так явно обнаруживать себя, как в случае с детьми. Факты, говорящие о подобном сотворчестве СПМ и человека можно найти в биографиях многих поэтов. Очень характерны и весьма интересны для нашего исследования высказывания известной русской поэтессы Марины Цветаевой (1892–1941). Их сохранила для нас другая, мало известная поэтесса, почитательница Цветаевой — Ольга Колбасина-Чернова, которая в 1923 г. записала свои откровенные беседы с М. Цветаевой в Праге. Здесь, в эмиграции, две поэтессы “волею судеб” оказались соседями по снимаемой вместе квартире. Их сблизили и общая эмигрантская судьба, и поэзия, и то, что обе имели дочерей с одинаково редким именем Ариадна. Общей была и кухня, где женщины готовили пищу. Там, на кухне, в промежутках между хозяйственными делами, Цветаева делилась с Ольгой своими наблюдениями и мыслями о творчестве. М. Цветаева: “Состояние творчества есть состояние наваждения <...> Что-то, кто-то в тебя вселяется, твоя рука исполнитель — не тебя, а того, что через тебя хочет быть <...> Наитие стихий — это творчество поэта ”. О. Колбасина-Чернова: “Ее творчество, действительно, как она говорит, “наи тие стихии”, под напором которой она творит, выражая волю не свою, а волю стихии, свойственными ей ритмами. Гений по ее определению — высшая степень подверженности наитию, это первое. Управление этим наитием, — второе ”. М. Цветаева: “Художественное творчество в иных случаях — некая атрофия совести. Тот нравственный изъян, без которого ему, искусству, не быть <...> Все мои вещи стихийны, то есть грешны <...> Я повинуюсь неизбежной необходимости. Кто меня звал? Я должна назвать, т.е. создать того, кто меня звал. Как будто бы мои вещи выбирают меня сами, и я часто их писала против воли ”. — 66 —
|