|
Суть Евхаристии утаивается из-за вполне практичного предположения, что язычнику слишком долго надо будет пояснять, что именно происходит — а его возмущение может вспыхнуть после первых же слов. От возмущения же недолго и до хлопания дверью и побега с доносом в полицию... Так Тертуллиан, увещевая христианку не выходить замуж за язычника, предупреждает, что в присутствии неверующего мужа вряд ли она сможет ежедневно причащаться (а именно ежедневное причастие запасными Дарами, хранящимися дома у каждого мирянина в промежутках между воскресеньями, предписывала практика Древней Церкви): “Неужели муж не заметит, что ты тайком съедаешь перед каждым приемом пищи? А когда он узнает, что это всего лишь хлеб, то что он в своем невежестве подумает о тебе?” [[84]]. Кроме того, таинства нельзя было давать в руки языческих мистиков, которые с готовностью стали бы повторять их внешние формы сами, истолковывая святыню по-своему, со свойственной им “широтой”. Апостолы проповедовали не в советской России. Перед ними был весьма религиозный мир, вдобавок настроенный весьма плюралистично. Грек или римлянин, узнав о новой мистерии, с радостью принял бы в ней участие, а после этого с не меньшей радостью пошел бы “подзарядиться” в мистериях Диониса или Митры. Этот мир был готов подхватить любую молитву, чтобы использовать ее в очередном “загово??ре” (как это и делают нынешние знахари). И поэтому мы видим, что вся проповедь апостолов сводится к трем тезисам. Первая керигма (“проповедание”) - пасхальная. Вторая - нравоучительная (участие человека в Церкви и ее таинствах не дает ему права на безнравственность), и третья - запретительная: не может быть общения Чаши Христовой с чашей бесовской. Отсюда в древней Церкви развилась литургическая дисциплина, которая с самого начала исключала возможность присутствия при Евхаристии лиц, не возрожденных в таинстве св. Крещения. “Никто же не вкушает, ни пиет от вашей Евхаристии, кроме крещенных во имя Господне” (Дидахе, 9). Не могло быть и речи о широком распространении “служебников” и текстов “Литургий” - ибо “молчанием охраняется святыня таинства” [[85]]. Зная, почему появились тайные молитвы в Византии[zzzzzzzzzz], мы можем догадаться, почему вообще молитвы были тайными в начале христианства. Но и обратно - если мы видим таинственность, мистическую утаенность молитвенной жизни первохристиан и видим сокровенность последних бесед Христа - мы вправе предположить, что эти беседы и касались области молитвенной жизни учеников. Сквозь то молчание, которым окружили евангелисты послепасхальные беседы Христа, мы можем разглядеть ответ на самое важное требование верующего сердца: “Господи, научи нас молиться”. Ответ этот: “Я дам вам Дух молитвы. Вы будете во Мне - и Я буду молиться в вас”[aaaaaaaaaaa]. Именно потому, что Литургия - вершина христианской жизни, для находящихся у подножия она скрыта облаками тайны и неясных намеков. — 173 —
|