Аномалии родительской любви

Страница: 1 ... 179180181182183184185186187188189 ... 207

Она протянула Ване последнее слово техники от народных умельцев.

Софья Степановна зажила новой Ваниной жизнью. Она готова был поднять всех и вся в этом селе, чтобы они трудились на благо новой монашеской Ваниной жизни. Марья Петровна, свечница, у которой она останавливалась, взяла на себя послушание тайно от братии приносить Ване свежие ватрушки, на которые Софья Степановна в каждый свой приезд оставляла творог.

Утром и вечером любящая мама была на службе. Она не отрывала заботливых, тревожных и любящих глаз от своего сыночка. Она все время пребывала вместе с сыном душою. Душою она подавала вместе с ним кадило служащему священнику, зажигала свечи и лампады, несла огромное блюдо с просфорами. Она была незримо рядом всегда. Как тень, как второе Ванино «я». Когда Ваня стелил ковер на полиелей посреди храма и случайно спотыкался, мама, стоявшая неизменно рядом, тихо ойкала и невольно порывалась поддержать падающее дитя. Она страдала, она не могла спокойно видеть, как ее сын таскал тяжелый ковер. Ну почему, ну зачем ей переносить такие невыносимые страдания — видеть все это и не участвовать самой?

Каждый раз Софья Степановна стойко ждала батюшку Дамиана у дверей храма, сколько бы тот не задерживался. Ей нужно обязательно поговорить о Ване.

— Батюшка, Ване нельзя дышать пылью и поднимать тяжести.

— Батюшка, ему нужна морковочка хотя бы два раза в неделю.

— Благословите, батюшка Дамиан, прибраться в коридоре братского корпуса…

Софья Степановна часами говорила с батюшкой Дамианом, ведь от него теперь зависело благополучие сына. Она, что называется, прописалась в селе, где подвизался ее Ванюша. Домой ей не хотелось. Теперь тут ее дом.

В трапезной Софья Степановна просила кастрюльки и готовила Ванюше отдельно, потому что он у нее очень болезненный.

— Вы знаете, что Ване нужно каждый день готовить винегрет. Во-первых, он его любит, а во-вторых, он ему просто необходим, — вещала Софья Степановна.

Потом я спрашивала у Вани, любит ли он винегрет. Он мне отвечал, что терпеть его не может. Но Софья Степановна… разве ей это объяснишь?

Теперь Софья Степановна всю себя посвятила монастырю, вернее Ване, который жил в этом монастыре. Причем, она была настолько кроткая и тихая, настолько благодушная, что ни настоятелю, ни благочинному, ни остальным братьям монастыря даже в голову не приходило сделать ей замечание, возражать против ее такой искренней, преданной помощи.

Иногда Софья Степановна уезжала домой и Ваня, сам не свой, слонялся по монастырю. Ее материнская любовь делала свое дело. Несколько раз Ваня срывался и уезжал домой. Но и там не было сил жить. Хотелось на свободу, хотелось жить своей жизнью. И душу разрывала на части эта с детства привычная опека, без нее было неуютно, тоскливо. Но душа-то рвалась к жизни — самостоятельной, вольной, где можно будет дышать всей грудью, как в сосновом лесу, как на берегу моря, — дышать — не надышаться, сладко-сладко, свободно и легко, где свежий и прозрачный воздух, где ясное солнце над головой, где не видно горизонтов, где хочется жить и жить, где можно твердо и уверенно стоять на своих ногах, где можно самостоятельно строить отношения с другими людьми.

— 184 —
Страница: 1 ... 179180181182183184185186187188189 ... 207