О слышании и делании

Бог действительно испытал Авраама самым страшным испытанием, потому что испытать человека его собственной смертью – громадное испытание, но не конечное; но испытание человека опасностью или смертью самого любимого, самого дорого существа являет полную меру его величия. И Бог действительно измерял не только доверие Авраамово, не только его веру, не только его готовность слушаться Его, но его человеческое величие. Насколько он велик? достоин ли он называться человеком или он просто – ну, человечек, как все мы бываем: живем, трудимся, и не всегда достойны не только Бога, а и самих себя?.. И вот мне кажется, что это испытание смертью очень важно. Я это переживал, скажем, во время войны, когда мы все были перед опасностью смерти в армии и когда каждый человек вдруг показывал себя в полной мере своего величия или своей низости. Некоторые люди, совершенно незаметные в обычной жизни, вдруг вырастали в громадную меру величия, а были такие, которые казались героями, а перед лицом смерти оказывались без сил. Вот почему, мне кажется, это испытание Авраама смертью очень важно; оно очень важно и в нашей жизни.

Я помню одну пожилую женщину, у которой умирал внучек. Я тогда был их врачом. Она мне сказала: если мой мальчик умрет, я отрекусь от Бога, потому что Он поступает с неимоверной жестокостью... Я тогда ей сказал: Елена Александровна, ведь тысячи детей умирали до этого, и Вы никогда не усомнились в Боге; в чем же дело? И она мне ответила самую, кажется, страшную вещь, которую я слыхал: Да, но это были не мои внуки, мне до них никакого дела не было!..

Вот где острие меча, вот где перед нами ставится вопрос о том, что сделал Бог: Он действительно испытал Авраама последним испытанием, и Авраам вышел из него победоносно, во всем величии подлинного человеческого роста.

Я хочу сказать еще две вещи об Аврааме. Вы, наверное, помните, что характерной чертой в личности Авраама и в его отношении с Богом было то, что зовущий его голос не манит его куда-то в неизвестное, а определенно зовет в будущее. А второе: что при всех обстоятельствах он оставался верным тому, что Бог ему велел. Пример этого мы видели в рассказе о заклании Исаака, как Авраам не противопоставил одно речение Бога другому, а просто предоставил Богу решать неразрешимую для него самого проблему – и Бог ее разрешил. Из этого отношения полного доверия и совершенной уверенности в Нем – в чем и заключается вера – вырастает новое отношение между Богом и Авраамом. Конечно, Бог изначально глубоко знает и понимает Авраама, но из того, что случается, и Авраам начинает Бога понимать и знать. Он не противоречит Ему; но вместе с этим в рассказе о том, что Бог решил уничтожить Содом и Гоморру, два города, которые были преисполнены злом, Авраам обращается к Богу с мольбой о том, чтобы Он пожалел людей. Неужели можно сказать, что у Авраама было больше сострадания к грешникам, чем у Бога? Конечно, нет. Если мы могли бы это сказать, мы должны были бы сказать, что Бог ниже Авраама в Своем нравственном облике. Нет; но дело в том, что Авраам так сроднился с Богом, так глубоко Его понял, так переживал то, что является как бы сущностью Божией: Его любовь, Его сострадательную, крестную любовь, что когда перед ним предстал суд Божий, он встал в защиту грешников – не против Бога, а как бы вместе с Богом со-переживая ужас их возможной погибели. Если хоть пятьдесят человек праведников будет, неужели Ты погубишь этот город? – Нет, – говорит Бог, – не погублю. – А если только тридцать? или двадцать? или десять? – Нет... Но не оказалось и десяти. Ударение я сейчас ставлю не на числе грешников, а на том, что Авраам так мог говорить с Богом, потому что он вместе с Ним со-переживал боль, острую боль о том, что эти люди не могут продолжать свое существование на земле, – не потому что они землю порочат, а потому что это их собственная погибель: лучше им не жить, чем продолжать так грешить, как они грешили.