|
604 ны быть наказаны вечными муками? Если же это есть действительно личный грех, то когда и как он совершен и, главное, где та свобода, силою которой он только и может быть совершаем, раз она утеряна уже в грехопадении Адама? Все учение о свободе у бл. Августина отличается поэтому механичностью и многосмысленностью (1). Следует отметить одну непоследовательность бл. Августина относительно свободы до грехопадения и после него. Он считает, как мы видели, действие благодати после грехопадения большим, нежели до него, поскольку последнее дает избраннымневозможность грешить, первое же лишь возможность не грешить. Почему такая разница? Разве человеческая свобода до грехопадения не является полнее и, так сказать, неомраченней, нежели после него? И даже можно себя спросить: как при наличии действия благодати вообще возможно было грехопадение? Конечно, у бл. Августина может быть на это готовый ответ в ссылке на непостижимость путей Божиих. Однако в доктрине благодати, которую развивает бл. Августин, несмотря на эту ссылку, ее несогласованность чувствуется, как противоречие, или же как deus ex machina, который действует в одном случае так, a в другом иначе, в зависимости от немотивированного произволения. Это еще в большей степени по существу упраздняет свободу, делая ее извне до конца детерминированной. Поэтому остается признать, что ответа на вопрос, как возможен первородный грех, у бл. Августина мы не находим, а между тем факт этого греха есть ключевая позиция, определяющая всю его дальнейшую антропологию. Но самая трудная, а вместе и важная сторона этой доктрины есть соотношение между человеческой свободой и Божественным воздействием, — благодатью и всемогуществом. Очевидно, здесь и не (1) В этом отношении характерно суждение бл. Августина в Retractiones, I, XV, где он должен защищаться от собственных мнений, высказанных в полемике с манихеями (de duab. anim.). Он должен объяснить причину зла в новорожденных детях, неспособных проявить свободу самоопределения. «Отвечаю, что они являются виновными (reos) по происхождению (от Адама)... Адам согрешил волею, и по причине этого грех вошел в мир,.. (п. 5) propterea non perturbat de parvulis questio, quia ex illius origine rei tenentur, qui voluntate peccavit, quando libero et ad faciendum et non faiciendum motu animi non carebat, eique ab opera malo abstinendi summa potestas erat (n. 6). T. o., первородный «грех», по бл. Августину, есть грех только для одного Адама, но является фактом дурной наследственности для его потомков. Между тем, именно он имеет решающее значение для порабощенности воли греху, вследствие которой природный человек причисляется к massa perditionis. Мрачный фатализм августинизма выступает здесь еще яснее. — 552 —
|