|
585 щение. И в этом смысле можно действительно отожествит искупление и апокатастасис в их внутреннем существе, как не допускающем никаких ограничений, кроме как только в образе свершения. 12. ХII. 1941. 586 Экскурс. АВГУСТИНИЗМ И ПРЕДИСТИНАЦИЯУчение бл. Августина о свободе и предопределенииБлаж. Августин прямо не занимался проблемами эсхатологии, и в его многочисленных сочинениях не имеется ни одного трактата, посвященного непосредственно одной из них. Однако именно этому отцу Церкви, в ряду многочисленных работ его многотрудной жизни, дано было, как никому другому, поставить ряд существеннейших вопросов о взаимоотношении Творца и Творения, свободы и благодати, самоопределения и предопределения, которые являются решающими и для эсхатологии. Общее введение в эсхатологию поэтому, естественно, начинается с этой проблематики августинизма Св. отец вообще мыслил полемически, отталкиваясь или противоборствуя тому или другому, в данный момент ему враждебному течению (в этом он, впрочем, сходен и со многими другими отцами). Его мысль не была спокойна и самодовлеюща, но определялась от противного, сама нередко впадая от этого в односторонность. В разные времена жизни сменяются и волны мысли у этого отца, который является все-же величайшим мыслителем патристической эпохи и определяющим богословом западного мира. В частности, общая проблема отношения Бога и мира, как и вытекающая отсюда проблема теодицеи, предстает пред нами поочередно сначала в анти-манихейской, а затем анти-пелагианской постановке. В первом случае ему более приходилось интонировать человеческое определение в свободе, во втором же действие Бога на чело-века в предопределении. Для этой диалектической двойственности и противоположения бл. Августин так и не дал синтеза, хотя и старался себя уверить (в Retractationes), что все обстоит благополучно, и противоречия нет. И та, и другая проблематика приводила его к вопросу о соотношении тварной свободы и Божественного предопределения, которое слагается из творческого акта Божия и Провидения, царящего в мире. 587 В борьбе с манихейством (которое было и самим бл. А. интимно пережито) речь идет о природе зла, которое в этом учении приписывается действию противо-бога, второго начала, действующего в мире, наряду с благим Творцом. Вопреки такому разъяснению происхождения зла из сверхприродного, Божественного мира бл. Августин старается утвердить его тварноепроисхождение, именно из тварной свободы. Отсюда, естественно, рождается и первая тема его богословствования, — свобода человеческой воли. Этому посвящен один из его сравнительно ранних (до епископства, начат 388, кончен 395) трактатов: De libero arbitrio libri tres (Migne, Patrol., s L., t. 32). На основной вопрос о зле (unde malum) дается ответ, что оно от свободы воли (ex liberae voluntatis arbitrio). Зло не сотворено Богом, но представляет собой отступление от установленной нормы (male facere nihil est, nisi a disciplina deviare (I. I, c. I, n. 2, c. 1223). Тварная свобода дана Богом в интересах справедливости, которая одинаково проявляется в награде и в наказании (1. II, c. I. n. 3, c. 1241). Здесь возникает вопрос, как совместимо предведение Божие с свободой человеческой воли, и не обращается ли оно в необходимость. Бл. Августин разъясняет природу воли, как potestas действовать из себя, которая не уничтожается предведением Божиим. «Наша воля не была бы волей, если бы не была в нашей власти» (1). Предведение Божие, т. о., является совместимо с нашей свободой: оно есть условие бытия воли (2). Но не является ли оно тем самым и предопределением к греху? В ответ на это недоумение делается различение между предведением Божиим и необходимостью, п. ч. Бог никого не принуждает к греху, но лишь предвидит его (3), не являясь его «auctor». Поэтому Бог по справедливости наказывает грехи, проистекающие из свободы. Здесь проводится, таким образом, строгое различение между предведением Божиим и необходимостью предвидимого *). Ita Deus omnia quorum ipse auctor est praescit, nec tamen omnium quae peaescit ipse auctor est, — 535 —
|