|
Но закончена не только смена стилей, но и сама история: она зашла в "тоталитарный тупик" [8] , и теперь нужны "альтернативные понятия, чтобы сбить историю с ее мерного шага, нужны интервенции "другого мышления", даже "безумного мышления"… Так развертывается целый веер альтернативных наук, вер, искусств, языковых моделей" [9] . Такое сознание аннигилирует прошлое и упраздняет будущее - значимым является только настоящее, "актуальное", "метаисторическое": в нем нет ни нового, ни старого, но все может быть привлечено и использовано для карманных нужд текущего момента. Контекст делается важнее текста, творчество подменяется произвольной интерпретацией уже сотворенного, и это перетолкование уже существующего становится преимущественным видом деятельности постмодернизма. Это означает прежде всего размывание всяких границ - культурных, этических, эстетических, религиозных, церковных. Это означает опрокидывание всех ценностных иерархий и уравнивание в правах самых разнородных сущностей и предметов. Собственно, никакой вертикали в этом мире больше не существует: сакральное профанируется, профанное эстетизируется, возвышенное редуцируется, а низкое обретает статус нормального. В этом "культурном пространстве" иерейский крест демократично соседствует с трезубцем и козлиным хвостом, попадая в единый "текст" какого-нибудь современного писателя или делаясь атрибутом видеоклипа. Но главное все же то, что в таком же неумолимом равноправии они существуют в сам!ом постмодернистском сознании. Любопытно и то, что постмодернизм, используя материал и технику массовой культуры (эстрадных песен, "мыльных опер", рекламы и т.д.) и наделяя свои тексты рекламной привлекательностью, гарантирующей потребительский спрос, вместе с тем своей иронической трактовкой этих сюжетов и приемов апеллирует к элитарному сознанию. Однако любая пародия всегда имеет в виду некую норму, во имя которой она либо превращает в гротеск пародируемые предметы и стили, либо создает для них неадекватный контекст. Поскольку такой нормы для постмодернизма не существует, пародия становится тотальной: из литературного приема она превращается в мировоззренческий метод. Еще в 1908 году Блок называл иронию болезнью, сродни душевным недугам. Путь иронии "начинается с дьявольски-издевательской, провокаторской улыбки, кончается - буйством и кощунством". "По ту сторону добра и зла"Модель постмодернистского мира воспроизводит недавно открывшийся в Москве небольшой магазинчик "Путь к себе", предлагающий потребителю весь "джентльменский набор" нового человека. На небольшом пространстве, то есть подряд, там выставлены для продажи: — 9 —
|