|
Главный свободолюбивый герой Макмерфи, попавший сюда за изнасилование малолетки, как зачинщик бунта подвергается операции, которая делает из него идиота, за что - исключительно из милосердия - его удавливает подушкой сумасшедший индеец. В раже свободы он громит стены и окна психушки и убегает в никуда. То, с какой безоговорочной легкостью этот фильм был воспринят в качестве гимна свободе и назван "Библией второй половины ХХ века", выдает существенные черты и установки либерализма. Первое: свобода есть абсолютная ценность сама по себе. Являясь целью, она бесцельна. Она - путь в никуда, по которому убежал сумасшедший индеец. Второе: человек, ограниченный в своих свободных проявлениях, а также оказавшийся перед лицом личной ответственности и возмездия, как юноша-заика, имеет право реализовать последний дар свободы - самоубийство. Третье: человек, лишенный внутренней возможности осуществлять свободу, как Макмерфи после операции, заслуживает смерти. Однако фильм М. Формана не столь однозначен: свободы жаждут действительно сумасшедшие. Их свобода - это воистину свобода умопомешательства, вседозволенность безумия. Плоды ее - насилие, убийство, суицид, пьянка, блуд, разгром. И для таких ("почто стадам дары свободы, - их резать надобно да стричь!") единственно возможной формой жизни оказывается пребывание в доме для умалишенных, в противном случае они представляют опасность и друг для друга, и для всего общества. Другой фильм М. Формана, также ставший катехизисом "нового человека" - "Народ против Ларри Флинта", продолжает тему либеральной свободы. Ларри Флинт, производитель порнопродукции, выигрывает все тяжбы с обществом, оскорбленным его активной деятельностью и предъявившим ему судебный иск. Однако Ларри Флинт отстаивает в суде свое право на свободу слова и самовыражения, и посрамленное общество вынуждено спасовать перед "священным" правом этого проходимца. Ларри Флинт сделался синонимом эпохи, отстаивающей свои "свободы", среди которых наипервейшее место занимает неограниченная свобода слова. В плюралистическом либеральном сознании свобода слова объявляется самоценностью. Именно она призвана обеспечить свободное самовыражение личности, которое понимается как творчество. Любой жест, любой волапюк (как это имеет место с инсталляцией) может быть объявлен авторским, снабжен соответствующим ярлыком и манифестирован в качестве художественного произведения: художник это так видит, музыкант так чувствует, писатель так себе это представляет. И если материализованное своеобычное видение или представление художника оскорбляет религиозные, этические или эстетические чувства его зрителей, вездесущий и клонированный обществом Ларри Флинт всегда сможет отстоять его право на самовыражение. — 53 —
|