|
В общем, народное происхождение некоего поверья не есть индульгенция. Принятие чего-то прихожанами еще не гарантия духовной доброкачественности. Церковная история знает слишком много примеров, когда церковный народ послушно оставлял Православие и следовал в ересь за своими пастырями... И даже больше, та же Западная Украина дает пример настойчивого отторжения Православия народом, которому православное государство пыталось вернуть его былое православное благочестие... Если народ хранит Православие, значит, Православие есть не более чем часть «этнографического наследия». Но вернее было бы сказать иначе: Православие хранит народ. Бог милостью Своею терпит нас и, несмотря на все наши беззакония (как личные, так и общенародные), все же не отрекается от нас. И те люди из народа, которые станут держаться Православия, не отступят от него, будут сохранены в той самой Церкви, которую славянофилы воспевали как «организм любви». Нет, не народ хранит Православие. Бог, который есть Любовь, долготерпит нас и сохраняет нас в той Церкви, Которую Он стяжал Своею Кровию (а совсем не нашим «благочестием»). Не народ выступает гарантом благочестия истинной веры, но истинная вера сохраняет этот народ на сверх-языческом уровне духовного развития. История Церкви знает более чем достаточно примеров, когда народ, сохраняя свое обычное благочестие, тем не менее оказывался вне Церкви в силу того, что иерархия уклонилась в ересь. После утверждения в Египте монофизитства заметили ли египетские и эфиопские крестьяне, что их благочестие уже вне Православия? А немецкие и английские простолюдины смогли ли своим благочестием удержать самих себя в Церкви? Заметили ли они тот миг, когда европейская церковная иерархия отпала от Православия? Чем благочестие греческих крестьян было выше благочестия крестьян франкских, испанских или италийских? Значит, не от уровня народного благочестия зависело, сохранит ли эта церковная провинция Православие или же отойдет от него... Само по себе благочестие слишком часто оказывается бессильным и безмолвным перед лицом искажений веры со стороны богословов и иерархов. Только в тех случаях, когда реформаторы неумно вмешиваются в обыденное течение благочестивой жизни — они обращают на себя внимание народа и вызывают его возмущение (отрицанием икон или запретом именовать Марию Богоматерью). Но те изменения вероучения, которые не сказываются прямо и очевидно в течении приходского богослужения, могут пройти вполне незаметно, и «народное благочестие» даже не заметит подмены... — 61 —
|